Порядка десяти человек могут покинуть президентский совет по правам человека, сообщает газета "Ведомости". Среди тех, кто не будет работать в совете при новом президенте, политолог Дмитрий Орешкин и правозащитница Светлана Ганнушкина.
Сам Дмитрий Орешкин прокомментировал ситуацию ведущему Андрею Норкину.
— Почему вы приняли такое решение, если вы его действительно приняли, как пишут "Ведомости"?
— Действительно принял, по нескольким причинам. Во-первых, совет работает для развития институтов гражданского общества. А эти институты вновь избранный президент подавляет, потому что не разрешает работать за гранты независимых учреждений, в то же время не давая денег от государства. Поэтому так называемые неправительственные организации замещаются псевдонеправительственными, которые отстаивают интересы не народа, а начальников, за их деньги. Но это не самое даже главное. С этим можно было бы примириться.
Важнее для меня то, что я концентрируюсь на защите избирательных прав, на электоральных процессах. И как раз вот что в декабре 2011 года, что в марте 2012-го, эти права были демонстративным образом попраны. Увеличился объем фальсификата и увеличилась его относительная значимость, настолько, что по данным независимых наблюдателей 4 марта объем приписок в пользу Владимира Путина составил где-то от 11 до 14 процентных пунктов. А это уже критическая величина, потому что 63 минус 14 может составить менее 50. Это значит, что победа в первом туре вызывает сомнение, так же, как и легитимность избранного президента. И как можно мне продолжать работу с таким лидером.
Наконец, третье соображение — очень низкая эффективность работы. Уже полгода назад из совета ушла Ирина Ясина, Света Сорокина, уважаемая и любимая многими женщина. Вот сейчас мы понимаем, что мы говорим, говорим, пишем заявления, публикуем цифры, а ситуация не улучшается, а, скорее, ухудшается. Очень узкий коридор возможностей. И я с огромным уважением отношусь к членам совета и к нынешним, и к будущим, желаю им удачи. Но коридор сузился до чрезвычайности. Нам по силам помочь освободить Мохнаткина, но нам не по силам помочь освободить Ходорковского. При том, что все члены совета понимают, какова реальная масштабность формально-юридических нарушений в его деле.
И нам не по силам реабилитировать, скажем, Магнитского и обеспечить наказание тех, кто его довел до смерти. Опять же, абсолютно большинство членов совета ясно понимают, что это дело глубоко коррупционное. В таких условиях работать большого интереса нет.
— А вот теперь тогда и Мохнаткина некому будет…
— Да, вот это очень серьезное нравственная проблема. Я поэтому говорю, что я с огромным уважением отношусь к тем, кто останется, и будет работать…
— А вы вот когда это решение принимали об уходе, советовались с коллегами?
— Нет, у нас принято каждому действовать самостоятельно. Поэтому я с интересом услышал от вас, что, например, Светлана Алексеевна Ганнушкина уходит. Елену Панфилову я знал, а про остальных я ничего не знаю. Каждый действует самостоятельно, в соответствии со своими представлениями.
Так вот, совет нужен. И, слава богу, что освободили Мохнаткина, спасибо большое президенту Медведеву. Но все-таки есть люди, которые готовы ради гуманных соображений это сделать, слава богу. Я перед ними преклоняюсь. Но я не столько гуманист, сколько системщик, и я просто вижу, что в системном отношении я мог бы сделать, пожалуй, даже больше, не будучи членом совета. Во всяком случае, чувствую себя независимым человеком.