В Петербурге завершился Шаляпинский фестиваль
Три недели юбилейных шаляпинских торжеств миновали. Многочисленные концерты и спектакли, научная конференция и открытие музея были подчинены одной цели: создать портрет Шаляпина-петербуржца. При том что репертуар фестиваля был загодя определен его мемориальной концепцией, можно смело утверждать, что устроителям помог и сам Федор Шаляпин, который, как известно, пел почти все и почти везде.
Поразительно насыщенная программа фестиваля прежде всего впечатлила как образец мастерской работы с текущей петербургской афишей. Ясно, что Мариинка в любом случае отыграла бы вагнеровскую премьеру, а классические оперы из шаляпинского репертуара обязательно прошли бы в Малом оперном и помимо фестиваля. Ясно что "Санктъ-Петербургъ опера" в очередной раз показала бы свою оригинальную версию "Бориса Годунова", а хор Смольного собора под управлением Андрея Петренко исполнил бы серию регулярных программ по русской духовной и народной музыки. Не говоря уже о Капелле с Владиславом Чернушенко и с Демественной литургией Гречанинова, последняя часть которой — "Верую" — знаменитейший номер шаляпинского репертуара. Потому безоговорочно фестивальным проектом можно признать лишь смотр басов, начатый гала-концертом в Мариинском театре и продолженный филармоническими концертами.
Примечательно, что ключевые фестивальные события — вагнеровская премьера в Мариинке (см. Ъ от 23.01) и концерт главного гастролера Роберта Ллойда — к репертуару Шаляпина имеют косвенное отношение. Знаменитый русский бас пел Вагнера, но никогда не участвовал в "Летучем голландце", а многократно выступая с шубертовскими Lieder, никогда не пел "Зимний путь" — цикл, исполненный в Малом зале Робертом Ллойдом.
Вопреки принятому представлению об искусстве этого певца, способного на одном концерте по-шаляпински стремительно менять маски — от Мефистофеля до Дона Базилио, от короля Филиппа до царя Бориса (о последнем в ллойдовском исполнении знатоки постановки Тарковского рассказывают легенды), в шубертовском цикле нам предстал один герой. И принадлежал он скорее английскому, чем австро-немецкому романтизму.
Взамен искреннего шубертовского страдальца на сцене мы наблюдали солидного, неизменно корректного и элегантного джентльмена, которого захватила волна скорбей и мук. Отчаяние его было наглядно. Отсюда — жест и призрак актерства. Внушительный облик подразумеваемого Ллойдом героя (все-таки шубертовские песни звучали в басовой транспозиции), казалось, был неизбежен. Но оттого не менее парадоксален.
Певец искусно подчеркивает свое мастерство владения голосом, благородство "сделанного" тембра, точность эмоциональной краски. О простоте сентиментальных немцев не было и речи. Если о Шаляпине писали, что истинно камерную музыку он пел так сосредоточенно, так "вглубь", что, казалось, он с театром ничего общего и не имеет, то для Роберта Ллойда театр присутствовал постоянным соблазном, взрывающим ровный тон музыки, ее умиротворенно-трагическую безысходность.
Странную пару певцу составил пианист Джулиан Дрейк, сыгравший прозрачную клавирную партию как может играть ее с листа чуткий, но давно не занимавшийся музыкант. В отличие от детализированного ллойдовского прочтения, его исполнение походило на набор благих намерений и утерянных нот.
Большая доля условности в посвящении всего, звучавшего в эти недели под эгидой фестиваля-юбилея, заставляет задуматься о месте Шаляпина в сегодняшнем культурном контексте. Похоже, понятие "Шаляпин" превращено в пучок мифов — о самородке, о хорошо одетом русском барине, или, к примеру, об истинном патриоте. Немеркнущая мода на "Русские сезоны" или первую волну эмиграции по-своему увековечивает участника дягилевской антрепризы, навсегда покинувшего Россию в 1922 году. Шаляпин служит эталоном для сравнения, мерилом величавого, цельного и значительного. Он — символ целой эпохи русского искусства. И он же типизированный персонаж — Русский Артист. Сегодня кажется, что все эти лестные обстоятельства, увы, слишком упростили его подлинный портрет и схематизировали сложную биографию по канону "американской мечты".
КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА