— Когда-то наши театральные деятели пытались "поженить" Станиславского и Брехта: мол, оба стремились к сценической правде. Иначе ставить Брехта никто бы не разрешил. Сегодня, к счастью, не нужно затушевывать их принципиальные расхождения. Брехт открывает нам дверь в общемировой театр, потому что вырос из комедии дель арте, драматургии экспрессионизма, из средневековой немецкой мистерии и английской сатирической литературы. Кроме того, сегодня значение Брехта для нас велико как никогда, потому что он очень точно чувствовал воздух переломных эпох.
— Когда-то наши театральные деятели пытались "поженить" Станиславского и Брехта: мол, оба стремились к сценической правде. Иначе ставить Брехта никто бы не разрешил. Сегодня, к счастью, не нужно затушевывать их принципиальные расхождения. Брехт открывает нам дверь в общемировой театр, потому что вырос из комедии дель арте, драматургии экспрессионизма, из средневековой немецкой мистерии и английской сатирической литературы. Кроме того, сегодня значение Брехта для нас велико как никогда, потому что он очень точно чувствовал воздух переломных эпох.