Премьера / Театр
В столичном концерт-холле Crystal Hall проходят премьерные показы спектакля "Сны Василисы Егоровны", созданного по мотивам нескольких пьес Леся Подервянского. Побывав на одном из них, СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВ убедился, что произведения популярного писателя отлично смотрятся в клубном формате.
Пьесы Леся Подервянского, щедро сдобренные заборной лексикой, как правило, небольшие по объему, к тому же написанные без соблюдения каких бы то ни было классических канонов, с обширными ремарками, зачастую не менее выразительными, чем реплики персонажей, долгое время считались драмами, предназначенными исключительно для чтения, хотя бы и вслух — аудиокассеты и диски с записью этих брутальных текстов в авторском исполнении бережно хранятся сотнями фанатов творчества литератора. Опровергнуть это устоявшееся мнение удалось только в прошлом году, когда режиссер Андрей Критенко поставил в Киеве в декорациях самого Леся Подервянского его эпическую трагедию "Павлик Морозов" (см. "Ъ" от 19 апреля 2011 года). Примечательно, что появился спектакль по инициативе продюсера Анатолия Демчука, не побоявшегося вложить средства в рискованное предприятие. Доходов, по слухам, ему это не принесло, но путь был проторен — вроде бы насквозь литературный текст оказался вполне пригодным для постановки на сцене. "Сны Василисы Егоровны", кстати, тоже коммерческий проект — хозяева концерт-холла Crystal Hall, полностью взяв на себя расходы по созданию спектакля-коллажа по нескольким пьесам Леся Подервянского (в основу, в частности, легли пьесы "Король Литр", "Диана", "Остановись мгновенье, ты прекрасно", "Нирвана") и предоставив для его показа свою площадку, явно рассчитывают вернуть и приумножить деньги, потраченные на постановку. В общем, основания надеяться на это у них есть.
Хотя в программке "Сны Василисы Егоровны" с апломбом названы "мегаспектаклем", на самом деле зрелище это никаких запредельных художественных горизонтов не открывает и на большие философские обобщения не претендует. Кто-то может расценить эту фразу как упрек, но дело в том, что в данном случае цель и средства ее достижения полностью адекватны. Спектакль практически в полном составе делала та же команда, что год назад подбирала ключи к "Павлику Морозову", а, по сути, к эстетике Леся Подервянского — сам автор сочинял сценическое оформление, его дочь Анастасия — костюмы персонажей, свет ставил Петер Мюллер, приглашенный режиссером Андреем Критенко из Берлина. Да и актеры, по большей части, остались те же — из заметных персон старую компанию дополнила разве что экс-вокалистка группы Gorchitzа Алла Московка (Alloise). Каши она не испортила, с большим чувством произнеся ключевую реплику Корделии в "Короле Литре": "Дрочити сумл?нно буду Англ?ї на користь", да еще исполнив пару песен в паузах между эпизодами.
Собственно, спектакль доказал, что успех пьес господина Подервянского на сцене в огромной степени зависит от способности артистов естественно произносить матерные фразы. А еще — от личной харизмы исполнителей. Это было понятно уже после "Павлика Морозова", но в "Василисе Егоровне", сочинении заведомо фрагментарном, стало окончательно очевидно. Разумеется, что, "идя на Подю", зрители заранее знают, что их уши щадить не будут, и в этом смысле они уже составляют своеобразный клуб, но все же, концентрация и изощренность нецензурной брани в этих текстах настолько велика, что сама по себе рискует задавить собой в них все остальное. Поэтому сложность для постановщиков состоит в том, что эти слова публика должна как бы не замечать. В "Василисе Егоровне" данная проблема решается восхитительно. Спектакль начинается с реплики одного из персонажей Мыколы Вересня (актеры здесь играют по три-пять ролей): "Это п...ц, тело, б...ь, я е..у, как у бога", вызывающей коллективный восхищенный стон зала и сразу определяющей конвенцию диалога зрителей с артистами. Тут же на публику опрокидывают еще ушат отборной матерщины, и дальше она реагирует не на сами слова, а на изящество их соединения, за что, в общем, и любим многими поклонниками Лесь Подервянский.
Однако кажется, что ничего, кроме виртуозности нецензурной речи, расслышать им и не предлагается. Андрей Критенко, безусловно, прекрасно понимает, что философия автора не сводится к констатации того, что все телки мечтают трахаться, а мужики пить портвейн, но для "Василисы Егоровны" этой сермяжной истины оказывается вполне достаточно. В главных героях мифологии Леся Подервянского — люмпен-интеллигентах, которые, начитавшись Ницше, предпочли стакан самогона какому-либо социальному действию,— публика не узнает себя, с ними ее связывает разве что презрение к депутатам, половина из которых "вышла из тюрьмы, а по другой тюрьма плачет", и умение сквернословить. Именно поэтому клуб, где можно наблюдать действие из-за столика или заказывать напитки непосредственно у барной стойки, отлучаться в перерывах в туалет или на перекур, для зрелища, в котором такие актеры, как Олег Примогенов или Андрей Середа упиваются репликами автора и мощью собственной индивидуальности, неожиданно оказывается почти оптимальным. Хотя наблюдать, как вчерашнюю контркультуру спокойно поглощает и пережевывает гламур, конечно, немного печально.