Выставочные обмены между странами на грани срыва
Вчера было объявлено, что назначенный на 12 февраля вернисаж большой международной выставки в Эрмитаже "Густав Климт и Эгон Шиле" переносится на неопределенный срок. Причиной стал отказ участников проекта — Фонда Збарского и Museum of Modern Art (MoMA) — посылать свои вещи в Петербург. При этом музейщики опасаются совсем не российского беззакония, а собственной американской таможни, которая в любой момент может арестовать картины. Чем вызваны подобные страхи и почему Петербург лишился хорошей выставки, корреспондент "Коммерсанта" КИРА Ъ-ДОЛИНИНА попросила рассказать директора Эрмитажа МИХАИЛА ПИОТРОВСКОГО.
--"Коммерсант" уже сообщал своим читателям о скандале, разгоревшемся в Нью-Йорке вокруг двух картин австрийского экспрессиониста Эгона Шиле. Поскольку эта история и стала причиной срыва выставки в Эрмитаже, напомним ее суть. За несколько часов до закрытия выставки Шиле в МоМА окружной прокурор Манхэттена Роберт Моргентау приказал арестовать две картины. Это были картины из собрания австрийского Leopold Foundation, на которые уже давно предъявляют права наследники репрессированных нацистами еврейских семей, у которых во время погромов в 30-е годы эти работы и были украдены. Во время работы выставки истцы призывали руководство музея задержать работы в Нью-Йорке до выяснения спорных вопросов собственности. Музейщики на это не пошли, но прокурор решил этот вопрос за них. Михаил Борисович, как же эта частная, казалось бы, история могла повлиять на судьбу выставки в Эрмитаже?
— Об этом напрямую написали нам коллеги из МоМА. Они не могли скрыть своих опасений за судьбу вывозимых через границу США картин Шиле, так как практически никакая из них не может на 100% считаться неуязвимой для подобных исков. Скандал с картинами из Leopold Foundation повлиял и на решение участвовать в эрмитажной выставке и других музеев. Так, в Вене напрямую на него не сослались, но тоже нашли отговорку, чтобы свои вещи сейчас никуда не посылать.
— Но ведь существует практика, согласно которой каждый межмузейный обмен обеспечивается гарантиями правительства. Они были у Эрмитажа в этот раз?
— Да, конечно. Мы отправили партнерам все документы, включая гарантии российского правительства о возврате всех вещей. Но они ведь боятся не неожиданностей с российской стороны, они опасаются, что картины могут быть задержаны на американской таможне при вывозе или ввозе в страну.
— Что будет с картинами, арестованными в США?
— Будут судебные разбирательства, переговоры юристов двух стран, конференции музейщиков и так далее. Американские музейщики очень резко отреагировали на создавшуюся ситуацию и настаивают на том, что картины необходимо вернуть Австрии и только там разбираться с претензиями на них. В Америке на этот счет даже есть законы, гарантирующие культурным ценностям защиту от ареста. Это ведь единственная страна, имеющая подобный закон, но, как видите, он на этот раз не сработал.
— История с выставкой Климта и Шиле в Эрмитаже прискорбна, но есть надежда, что выставка не сейчас, но все же состоится. По крайней мере, окончательного решения о ее отмене нет. Но эта история не может не иметь и других последствий.
— Ситуация, разыгрывающаяся сегодня в Нью-Йорке, может повлиять на весь процесс музейных обменов в целом. Ведь, согласно простой логике, сейчас опасно отправлять на выставки куда-либо все вещи, поступившие в коллекции во время войны и после нее. А это и часть голландских государственных собраний, которые раньше были собственностью голландских евреев. Это и австрийские собрания, и многие картины импрессионистов и постимпрессионистов в американских собраниях, которые были куплены во время войны и после войны, то есть чаще всего за деньги, во Франции, а все купленное за деньги во Франции в это время считается отнятым незаконно — то есть все сделки с нацистами объявлены союзниками недействительными.
Итак, что касается Шиле или Климта, то их уж точно нельзя никогда никуда посылать. Но дальше — хуже. Щукин, Морозов и другие — в иных случаях раньше мы могли бы договориться, сейчас же риск становится слишком большим. То есть проблемы могут возникнуть практически со всеми нашими послереволюционными вещами. Затем большой вопрос возникает с вещами, оказавшимися во Франции при Наполеоне,— итальянцы сразу же начнут подавать иски Франции. Хронологически можно линию продолжить. Самые серьезные претензии могут быть уже немедленно связаны с древностями — турецкими, греческими, египетскими. Достаточно вспомнить об элгинских мраморах из Парфенона.
Речь не идет о праве собственности, здесь создан прецедент — вещи задержали без разбирательства и суда, вещи, законно едущие на выставку с полной гарантией их возвращения. Если в Нью-Йорке возможно такое, то почему бы такому не быть в любом другом месте. Никто не выступает против закона. Австрийцы в деле о Шиле не против разбирательства, они заявляют, что если будет создан международный суд, то они подчинятся его решению. Но американцы фактически выразили недоверие австрийскому правительству, и вещи были задержаны.
Сегодня создается ситуация, когда свобода культурных обменов вступает в противоречие с правом и становится не обеспеченной правовым образом. И все может просто остановится — никто никому ничего давать для выставок не будет. О чем мы, собственно, и предупреждали: мы говорили, что трофейными выставками открываем ящик Пандоры — так и случилось.