Премию приняли не все лауреаты
Древняя традиция предписывает литератору, даже если он нищ и наг, знать толк в хороших винах и изысканной еде. В полном соответствии с этой установкой была устроена церемония вручения премии "Антибукер". Самая скандальная из российских литературных наград встретила своих лауреатов в фешенебельном ресторане "Серебряный век".
Надо заметить, что, несмотря на купечески-роскошную отделку помещений, какой-то мыльный дух отчасти сохраняется в залах: долгие годы они принадлежали Центральным баням.
Оно и символично: "Антибукер" — премия заметная, престижная, и размер ее не мал ($12 000), но легкий привкус чего-то не вполне литературного, каких-то вековечных российских обид и скандалов присутствует во всем, что связано с этой наградой. Этот пряный привкус входит, кажется, в замысел учредителей и является атрибутом фирменного антибукеровского стиля. Так было и на этот раз: скандал? — возможно — но скандал управляемый, необидный и неопасный. Как заказывали. Однако по порядку.
Подходя к назначенному месту в назначенный час, я заметил, что прямо за мною к зеркальному подъезду подрулил величественный "ауди". Я взглянул на номер: да! Широкий флаг красовался на табличке, цифры 022, и сомнений не осталось: правительственная. "Неужели сам?!" — мелькнуло в озябшем мозгу. Страшным усилием воли я взял себя в руки: "Да кто, собственно, сам?" Но тут, теснимый телохранителями, я оказался внесен в зал, где уже начиналась церемония.
Начали с критиков: живущий в Израиле Александр Гольдштейн был отрекомендован как "открытие литературного сезона-97". Лауреат оставил впечатление столь же безусловно положительное, как и его эссе. Многолетний посол России в Израиле Александр Бовин заметил, впрочем, что то, что пишет Гольдштейн, в Израиле понимают три человека, один из которых — его, Гольдштейна, отец.
Премию за лучшую пьесу получил автор из Екатеринбурга Олег Богаев. Его представлял Михаил Швыдкой. Назвав Екатеринбург и его окрестности "землей, где рождаются российские драматурги", оратор перешел к апологии краткого сценического жанра, в котором и работает Богаев. "Как бы ни резали ветчину,— сказал Швыдкой,— все равно остается ветчина. А не что-то другое. Если б резали что-то другое, то осталось бы что-то другое. Что — лучше не называть". После эдакой загадки растерянный автор смог вымолвить только едва слышные слова благодарности.
Поэтическую премию Тимуру Кибирову за книгу стихов "Парафразис" вручал Илья Фаликов. Кибиров, по его словам, "непосредственно связан с Державиным — и творчеством, и размышлениями, и какой-то частью судьбы". Напомнив присутствующим, что именно Державин является автором оды "Бог", г-н Фаликов заметил, что Бог есть "одна из главных проблем и Державина, и Кибирова". Ну не их одних, заметим.
Наконец приступили к наиболее отрадной для хроникера части. В этом году сюжет антибукеровского скандала выстроился вокруг премии за лучшее прозаическое произведение. Присуждена она была Дмитрию Галковскому за объемистые маргиналии чуть ли не ко всей русской литературе под названием "Бесконечный тупик". Узнав о награде, Галковский, чья литературная маска обиженного на весь свет изгоя, кажется, совсем уж прикипела к коже, от премии отказался.
Обширный комментарий к этой коллизии дала прибывшая из Парижа гостья вечера М. В. Розанова. "Когда я узнала, что Галковский отказался от премии, я не удивилась. Это поступок писателя". Дальнейшие разъяснения были посвящены жюри и сводились к тому, что и жюри повело себя как настоящее жюри. Писатели, присутствовавшие на торжестве, услышали далее, что все без исключения труженики пера — плохие люди по определению. Работа у них такая. "Любой из номинировавшихся считает прочих номинантов полным дерьмом",— сообщила г-жа Розанова. Я, грешный, тоже номинировался на "Антибукера". Но должен сказать со всей серьезностью: никаких таких мыслей у меня не было!
Были и еще выступления — обсуждали, в частности, что делать с деньгами Галковского. (Решили было купить книги для неимущих библиотек, но как-то сразу выяснилось, что непонятно, для каких именно библиотек и, главное, какие именно книги. Вспомнились чеховские герои: "Господа, моя жена решила подарить косарям все свои старые платья...") Но день неудержимо клонился к обеду.
В небольших кулуарных водоворотах, образовавшихся у входа в обеденный зал, я тщился разгадать загадки этого дня. Выяснить, например, тайну номера 022, тайну культурной ветчины. Но нет: влекомые соблазнительным блеском приборов и запотелых бутылей, представители московской богемы только пожимали плечами и — бочком, бочком — торопились к накрытым столам.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ