Структура экономики Свердловской области предопределена историей. Будущее рисуется поверх карт XVIII века: иногда оно печально, иногда оптимистично, но всегда — причудливо.
Ночной самолет Москва--Екатеринбург забит почти на 100%. Мало женщин, кажется, всего две-три. Сплошь неразговорчивые мужчины среднего возраста, прилично, но недорого одетые, с серыми от усталости лицами, почти поголовно без багажа. Большинство проваливается в сон еще на взлете: для них это не путешествие, а рутина.
Когда-то, в советские еще времена, точно так же летал мой отец, инженер-металлург. Налаживал литейное производство на разбросанных по всей стране заводах. Теперь, судя по скудным репликам, которые мне удается выжать из своих соседей, человеческие потоки в основном текут в другую сторону. Московские отраслевые НИИ по большей части выродились, большая часть пассажиров — инженеры и управленцы среднего звена из Свердловской области или других городов Урала.
А вот истории у них похожие. Большая часть уральских и сибирских заводов давно стали частями крупных холдингов со штаб-квартирами и собственниками в Москве и Лондоне. Именно там приходится решать множество вопросов, включая, похоже, и довольно мелкие. Замдиректора одного из таких заводов на вопрос, где он живет, отвечает: "Уже и не знаю. Кажется, я в Москве провожу почти столько же времени, как дома". Угадываю, что речь идет о "Евразе", но представляться мой собеседник не хочет: "Зачем вам? Мы тут все одинаковые".
Кто-то летит дальше. Аэропорт Кольцово превратился в большой пересадочный узел не только на словах. Первое, что я слышу в зоне прилета,— призыв не опаздывать на рейс до Сингапура. Реконструкция аэропорта, превращение его в международный хаб, между прочим, было одним из знаковых проектов прежнего губернатора — Эдуарда Росселя. Для Свердловской области, куда до начала 90-х иностранцев вообще не пускали, это, конечно, революционная история.
Мне до Нижнего Тагила, первой точки моего маршрута,— километров 140 по довольно приличной по российским меркам трассе, это еще один повод для гордости местных властей. Местное такси хвалили не зря: приличная машина, SMS-оповещение, все вовремя. Если бы не апрельский лед на трассе и не излишне агрессивная манера езды водителя, было бы совсем не страшно. К концу поездки понимаю, что у водителя еще и уголовное прошлое, но это в регионе — дело привычное.
Особенно в Нижнем Тагиле, где расположены несколько колоний, местные жители даже затрудняются сказать, сколько именно. Их, впрочем, это соседство не смущает, побегов вроде бы не бывает, а вот солдаты из соседней воинской части бегут регулярно, иногда с оружием. Вот тогда уже объявляется тревога. Впрочем, их быстро ловят, бежать-то особо некуда, вокруг болота да тайга, кишащая энцефалитными клещами.
Корпорация "ВСМПО-Ависма" — крупнейший в мире производитель титана. Но без уникального оборудования и грамотного управления переход к рыночной экономике она могла и не пережить
Фото: Максим Кваша, Коммерсантъ
Слой первый, старопромышленный
Тагил, как выясняется, чуть ли не лучшее место на Урале, чтобы почувствовать, что представляет собой регион. Фактически — символ области, действующая модель в миниатюре. Здесь, как на археологическом раскопе, можно увидеть все главные слои экономической истории.
Европейские города, как правило, выстроены вокруг рыночной площади. В центре латиноамериканских — большая площадь с колониальной администрацией и собором. Города центра России чаще всего росли на берегах рек, вдоль естественных торговых путей, и вокруг крепостей, служивших защитой от кочевников.
В старых уральских городах градообразующую роль играет пруд. И Екатеринбург, и Нижний Тагил, и Верхняя Салда, и многие другие стоят на берегу огромных искусственных водоемов. Ничего удивительного: они выросли вокруг заводов, возникших здесь в XVIII веке — до появления паровых машин. Речки были перегорожены плотинами, а водные колеса стали первым источником механической энергии для заводов, на которые переселяли крепостных из центра России.
Потом появились паровые машины, эта промышленная революция позволила местным купцам и промышленникам, в первую очередь династии Демидовых, выбиться в число богатейших семей Европы. Между прочим, первый русский паровоз братьев Черепановых (помните школьный учебник истории?) был построен именно в Тагиле. Его копия стоит у входа в краеведческий музей города.
А через дорогу, в самом центре Нижнего Тагила, уникальная достопримечательность — завод-музей. На площади в несколько гектаров сохранены остатки старого металлургического комбината. Можно побродить между руинами промышленного оборудования XVIII-XX веков, там сохранились и уникальные паровые машины, и мартеновские печи, и удивительной красоты промышленная архитектура начала прошлого века, и агрегаты, названия и предназначение которых знают лишь историки металлургии. Заведующая комплексом Маргарита Кузовкова говорит, что нигде в России нет ничего подобного, а что-то сравнимое можно найти лишь в Германии, в Рурской области.
Она мечтает, что у государства или частных спонсоров найдутся деньги, а их нужно немало, чуть ли не 5 млрд руб., чтобы превратить это место из свалки ржавеющего железа в настоящий образовательный, культурный и инновационный центр. По замыслу местных властей там должны появиться выставочные площади, мастерские и т. д.
Трудно, конечно, представить, что Тагил станет туристической Меккой, но центром притяжения для миллионов жителей Свердловской и соседних областей — почему бы и нет? Завод-музей не единственная достопримечательность города, здесь на удивление много музеев, прекрасная коллекция в краеведческом. Даже "Мадонна" Рафаэля — от Демидовых осталась.
Пока же город страдает от дурной славы: "Наша Раша" наградила его ярлыком "Тагил рулит", а рабочие Уралвагонзавода известны агрессивной поддержкой Владимира Путина и не менее агрессивными выпадами против движения "За честные выборы". В городе, впрочем, обижаются, говорят, что это была инициатива приезжих пиарщиков, и категорически не хотят славы русской Вандеи.
Для поставки в Верхнюю Салду сверхсовременных станков потребовалось специальное разрешение президента США Барака Обамы
Фото: Максим Кваша, Коммерсантъ
Пятилетки, ГУЛАГ, эвакуация
К концу XIX века, как известно из учебников истории, уральские металлургические заводы стали неконкурентоспособными. То ли крепостничество подкосило, то ли выдохлась энергия у хозяйских династий. Но в 1920-40-х годах на первый слой, старопромышленный, наложилось еще три.
Советская власть тогда усиленно развивала производство средств производства. Недостаток рабочей силы компенсировали в том числе и ГУЛАГом. На Урале всегда было много ссыльных, но советская власть поставила рабский труд заключенных на поток, регион буквально зарос лагерями.
Дальше была война и эвакуация. Из-под Москвы, Ленинграда и других областей СССР на Урал пришли эшелоны с оборудованием и рабочими. Естественно, не совсем в "чистое поле". Туда, где были хоть какая-то инфраструктура, рабочие руки, хоть что-то похожее на жилье.
Большая часть этих производств оказалась сосредоточена в тех же городах и поселках, вокруг месторождений руды, которые начали осваивать еще Демидовы, используя проложенные еще ими подъездные пути, труд потомков демидовских крепостных. Один из старейших в Европе промышленных кластеров в первые десятилетия советской истории превратился уже в советский кластер металлообработки и военной промышленности.
Впрочем, слово "кластер" применимо скорее к агломерациям таких городов, а то и к региону в целом, к отдельным же поселениям часто лучше подходит другой термин. Нижний Тагил, в котором эти три слоя видны особенно отчетливо. Город похож на гантель, объясняет вице-мэр Юрий Кузнецов: два мегазавода — НТМК, входящий в металлургический холдинг "Евраз", и государственный Уралвагонзавод — крупнейший в мире производитель танков, а перемычка — учреждения ФСИН, то есть колонии. Плюс немножко химической промышленности, о которой — отдельный разговор.
В кризис 2008-2009 годов Нижний Тагил стал первым муниципалитетом, который получил деньги ВЭБа в рамках программы поддержки моногородов. Формально Тагил, конечно, никакой не моногород, но, по сути, вся жизнь в нем крутится вокруг двух промышленных гигантов. Даже на предвыборных плакатах рекламируются в основном не партии, а заводы: "Уралвагонзавод построит дороги, даст работу". А в муниципальном собрании если кого и волнует принадлежность депутатов, то тоже не партийная, а именно клановая: какой завод они представляют.
Регион в цифрах
|
Источник: Росстат.
Слой пятый, холодная война
После чудовищного перенапряжения военных лет уральской металлообработке мог бы грозить долгосрочный спад. Но началась холодная война, возникла атомная промышленность, ракетная, появились очередные номерные заводы и "почтовые ящики". Что-то в последние 20 лет умерло, что-то нет. Многие из выживших все еще секретны, и лишь таксисты болтают всякую ерунду: псоглавцев по примеру Геродота, правда, не выдумывают, но подземные цеха, самолеты, садящиеся прямо в скалу, суперквалифицированных рабочих, которых с руками отрывают на любом заводе, поминают.
Из выжившего и адаптировавшегося к рыночным условиям, вероятно, самый известный пример — производство титана в Верхней Салде. Гигант советской металлообработки, созданный на базе эвакуированного из Подмосковья завода легких сплавов, в советские годы производил полуфабрикаты для ракет и военных самолетов. Крах СССР и конец гонки вооружений поставил предприятие, известное теперь как "ВСМПО-Ависма", на грань банкротства, производство упало в десятки раз.
Чтобы выжить, в Верхней Салде стали делать даже титановые лопаты. Хорошая, кстати, вещь, удивительно легкая и прочная, сейчас это скорее сувенир и способ утилизации отходов основного производства, а в начале 90-х рабочим надо было платить хоть какую-то зарплату.
Как именно, за счет чего комбинату удалось выжить и адаптироваться к рынку? Есть много ответов. На самом заводе постоянно говорят о выдающихся управленческих талантах бывшего директора и совладельца ВСМПО Владислава Тетюхина, который удержал производство, нашел экспортные каналы сбыта. Екатеринбургский стратегический консультант Александр Денисов полагает, что все проще: "Уникальное преимущество ВСМПО — супермощный пресс, позволяющий штамповать такие крупные детали, как цельнометаллические шасси для "Боингов"".
В Свердловской области современность причудливым образом сочетается с архаикой
Фото: Максим Кваша, Коммерсантъ
Слой шестой, рыночный
Перехода к рынку многие гиганты советской индустрии не пережили. Неподалеку от ВСМПО — чуть ли не километровый корпус Верхне-Салдинского чугунолитейного завода, закрытый по причине банкротства, видимо, навеки.
Заводские корпуса, давно превратившиеся в памятники новейшей индустриальной истории, можно найти везде на Урале, даже в самом центре его столицы — Екатеринбурге. В некоторые из них пытаются вдохнуть вторую жизнь. Характерный пример — "Уралхимпласт" в Нижнем Тагиле, на его базе, рассказывает первый замдиректора Игорь Гердт, создается индустриальный парк, специализирующийся на химии. По всей видимости, его якорем станет производство метанола, а партнером и поставщиком газа будет "Итера". Рискованная идея для города, где трудно дышать, когда ветер дует с "Коксохима" (подразделение НТМК). Но Гердт уверяет: с экологией все будет в порядке, получена господдержка, ВЭБ софинансировал современные очистные сооружения.
Но, похоже, главная ставка — на гринфилды (новые промышленные площадки). Браунфилды (старые цеха), вероятно, не будут популярны, слишком изношены инженерные сети, слишком неудобны для новых производств помещения.
Слой седьмой, гримасы госкапитализма
На самом же ВСМПО все неоднозначно. С одной стороны, после того как Тетюхина вынудили продать акции госкорпорации "Ростехнологии" (якобы поминая судьбу Ходорковского), управление заводом потеряло динамизм. Новое руководство якобы не часто бывает в городе, а из Москвы всего не разглядеть. Есть риск опоздать с инновациями, отдать инициативу китайцам, которые активно наращивают производство титана.
С другой стороны, ВСМПО — хотя и медленнее, чем хотелось бы,— внедряет новые технологии: электронно-лучевую металлургию, производство мелкозернистых титановых сплавов. Последнее особенно интересно, поскольку благодаря более высокой пластичности позволяет производить гораздо более широкую номенклатуру изделий, выходить на принципиально новые рынки.
А рядом с ВСМПО создается ОЭЗ "Титановая долина". Предполагается, что в этой особой экономической зоне разместятся предприятия, специализирующиеся на инновационной металлургии. Толчком к ее созданию был успех СП ВСМПО и Boeing: современные "Боинги" и "аэробусы" уже на треть изготовлены из салдинского титана.
Директор управляющей компании ОЭЗ Артемий Кызласов обещает, что работы по подготовке площадки начнутся еще до конца апреля. Впрочем, он озабочен тем, что финансирование этого института развития может затянуться. Будет непросто и с инфраструктурой вокруг ОЭЗ. 5 апреля на круглом столе в Верхней Салде он впервые общался с местными предпринимателями, объяснял, что у них в связи с новым строительством, приходом новых инвестиций, приездом в город сотен высокооплачиваемых иностранцев появляются новые возможности. Ему, кажется, не очень верили.
Артемию Кызласову еще предстоит проверить, насколько справедлива злобная поговорка "Можно вывезти девушку из Тагила, но нельзя вывести Тагил из девушки".
И в Екатеринбурге, и во многих других уральских городах обязательно найдется градообразующий пруд
Фото: Максим Кваша, Коммерсантъ
Город для жизни
Если гостиницы Салды и Тагила — памятники 90-м, а меню в тамошних кафе — скорее предупреждение о грядущей изжоге, в Екатеринбурге — уже все в порядке. Это современный — по российским, конечно, стандартам — город с диверсифицированной экономикой, развитой сферой услуг, работающим транспортом, хорошими вузами и дееспособными научными учреждениями. Здесь строится много жилья, а торговыми центрами Екатеринбург, похоже, давно перенасыщен.
Слово "инновации" здесь не звучит дико. Например, в пригороде Екатеринбурга при поддержке "Роснано" открылся новый завод "Уралпластика" по производству полимерной упаковки нулевой проницаемости. Его директор Алексей Гончаров уверяет, что это прорывная технология, пока не имеющая аналогов в мире. Теперь можно упаковывать стиральный порошок так, что не будет запаха в магазине, а мясо в этой упаковке долго не портится. Причем обходится эта пленка дешевле, чем нынешние упаковочные материалы. Что мешает стать лидером в мире? Деньги. Кредиты дороги и коротки. Чем могли бы помочь власти? Лишь бы не мешали.
Последнее, похоже, самая главная проблема и самый спорный вопрос в области. Местные жители и СМИ описывают региональную политику как непрерывную войну двух кланов: "мэрские" против "губернаторских". Они якобы непрерывно конкурируют за бюджетные ресурсы, чужим не вклиниться. Первый вице-премьер области Михаил Максимов эти обвинения отвергает. По его словам, клановости нет, рынок прозрачен, конкуренты возводят напраслину, а если иностранная компания, скажем, не может выиграть конкурс на дорожные работы, так это потому, что местные фирмы хорошо оснащены.
