Я уже не думал и не гадал попасть в Академию. Но это действительно большая честь. Я рад, что избрание проходило открытым голосованием. И мне даже настучали, что десять голосов было против. Я всю свою жизнь никому не льстил, но должен сказать, что я знаю, сколько уже успел сделать Зураб Константинович. Я — дитя Петербурга, дитя Серебряного века. Русским я стал в Москве. Русский — это тот, кто любит Россию. И вот среди древних храмов Кремля я, как многие, ощутил какую-то преемственность культуры. Я узнал, что Церетели призвал возрождать заветы императорской Академии художеств. И тут я порадовался от всей души. Ведь, действительно, что сейчас творится — разгар сатанизма, черные квадраты Малевича. Я вспоминаю слова Сальвадора Дали: "Не правы те модернисты, которые думают, что они выше хоть одной картины Вермеера". Для меня эталоном является ситуация в императорской Академия художеств. Съезд художников в 1912 году открыл Репин. Сейчас говорят, мол, Репин был недалекий. Ерунда! Он потрясающе сказал о значении духовных идеалов. На этом же съезде выступал Бенуа, выступал Кандинский. А потом все разошлись пить чай. Все дружили. Почему, если я люблю Боттичелли, а Зураб любит Матисса, мы должны относиться друг к другу со злобой?
Я уже не думал и не гадал попасть в Академию. Но это действительно большая честь. Я рад, что избрание проходило открытым голосованием. И мне даже настучали, что десять голосов было против. Я всю свою жизнь никому не льстил, но должен сказать, что я знаю, сколько уже успел сделать Зураб Константинович. Я — дитя Петербурга, дитя Серебряного века. Русским я стал в Москве. Русский — это тот, кто любит Россию. И вот среди древних храмов Кремля я, как многие, ощутил какую-то преемственность культуры. Я узнал, что Церетели призвал возрождать заветы императорской Академии художеств. И тут я порадовался от всей души. Ведь, действительно, что сейчас творится — разгар сатанизма, черные квадраты Малевича. Я вспоминаю слова Сальвадора Дали: "Не правы те модернисты, которые думают, что они выше хоть одной картины Вермеера". Для меня эталоном является ситуация в императорской Академия художеств. Съезд художников в 1912 году открыл Репин. Сейчас говорят, мол, Репин был недалекий. Ерунда! Он потрясающе сказал о значении духовных идеалов. На этом же съезде выступал Бенуа, выступал Кандинский. А потом все разошлись пить чай. Все дружили. Почему, если я люблю Боттичелли, а Зураб любит Матисса, мы должны относиться друг к другу со злобой?