Концерт / Джаз
В Большом зале Национальной музыкальной академии дали совместный концерт легендарный джазовый валторнист Аркадий Шилклопер и модный в украинских музыкальных кругах пианист Вадим Неселовский. Ансамбль этот, по мнению ВЯЧЕКА КРИШТОФОВИЧА, можно признать почти идеальным.
Аркадий Шилклопер и Вадим Неселовский обладают довольно редкой сегодня способностью объединять в одном концерте и в одном ансамбле чувственность и гротеск, юмор и меланхолию, драйв и медитативность. К тому же оба эти исполнителя при всем их высочайшем мастерстве и любви к изощренным композициям умеют быть максимально доступными практически любому слушателю, чьи музыкальные интересы выходят за пределы FM-меню.
Первая же сыгранная дуэтом на киевском концерте пьеса задала тон всему выступлению и даже определила его общую идею. При исполнении сюиты на темы русских народных песен музыканты продемонстрировали такое изумительное взаимопонимание, что трудно было определить, где именно они импровизируют, а что оговорено ими заранее. Здесь же произошла одна из кульминаций концерта: Вадим Неселовский убрал руки с клавиш, но оставил ногу на правой педали, а Аркадий Шилклопер отошел с валторной от своего микрофона и начал играть внутрь рояля, как бы заводя его струны. Постепенно сцена наполнилась обертоновыми переливами и аккордами, рождая впечатление, будто солисту где-то далеко аккомпанирует целый оркестр. Наука вроде бы нехитрая, а эффект просто сказочный.
Хорошая, заразительная импровизация во многом зависит от характеров и человеческих качеств самих исполнителей
Помимо родной валторны, сложного и редкого для солиста-импровизатора инструмента, старого друга альпийского рога (альпенгорна), дудки невероятной длины и невероятного же звучания, Аркадий Шилклопер продемонстрировал еще и возможности экзотического corno da caccia — барочного охотничьего рожка. Именно на нем он сыграл ритмически резкую "Figga", которую любит исполнять с большими академическими оркестрами,— так что Вадиму Неселовскому в этой композиции пришлось одному "отгребать" за громадный бэнд. Впрочем, ему это удалось настолько убедительно, что его коллега во время фортепианного соло пошел прогуляться за кулисы.
Вообще пианист, который на концерте еще и попел, и побаловался мелодикой (маленьким духовым клавишным инструментом), не на шутку поразил даже искушенных слушателей. Единственное, что казалось избыточным в его игре,— постоянное цитирование. То есть все это — вплоть до детских песенок и мелодий из фильмов — было мастерски пристроено к импровизациям, но временами хотелось больше идей самого музыканта. При этом в каждой композиции Неселовский охватывал диапазон от пианиссимо до напористого форте; иногда, когда музыкант "включал режим" зайчика-энерджайзера и не без самоиронии устраивал кульминирующего Рахманинова со скоростью Арта Тейтума, за рояль становилось просто страшно. И дело тут не только в беглости пальцев пианиста и даже не в его образовании (он окончил легендарный колледж Berklee, и теперь сам там преподает), а в том, что некоторые вещи, которые он играет "между делом", иной пианист вылезет из кожи, а не исполнит. Причем иногда эти вроде бы необязательные "штучки" заряжены сильнейшими формальными идеями. Впрочем, композитор Неселовский тоже отменный. Одним из самых впечатляющих моментов концерта стала его авангардная пьеса в духе академической нововенской школы, в которой местами паузы были длиннее и красноречивее музыкальных фраз.
"Мы с Вадимом принадлежим к тем людям мира, которые не оглядываются на границы,— прокомментировал корреспонденту "Ъ" творческое направление дуэта Аркадий Шилклопер.— В джазовом мире есть множество тех, кто верит единственному богу. И они как-то в штыки, агрессивно воспринимают всех, кто думает иначе. А мой подход таков, что в музыке главенствуют всего две вещи: мелодия и ритм — музыка и танец, body and soul".
А еще, глядя на этих всегда улыбающихся музыкантов, думаешь о том, что хорошая, заразительная импровизация во многом зависит от характеров и человеческих качеств самих исполнителей. Хотя, конечно, главный секрет — их широко открытые миру звуков уши, так что, слушая их музыку, даже не самый проницательный человек поневоле приоткрывает и свои.