Вручены премии журнала за 1997 год
Словесность и деньги — вещи несовместные. По крайней мере в теперешней России. Любая писательская награда у нас провоцирует либо открытый скандал, либо закулисную борьбу группировок. В случае со "Знаменем", уже пятый год подряд вручающим своим авторам энные суммы, элемент игры тоже присутствует, однако ее правила, пожалуй, наиболее справедливы. Потому что "Знамя" острее прочих "толстых" журналов реагирует на реальный литературный процесс. Плох он или хорош, плодотворен или деструктивен.
Редколлегия, пусть и спаянная некой концепцией (верней всего определить ее как просветительски полемическую), пребывает в постоянной готовности к эксперименту. В том числе и в ущерб концепции. Ради "Чапаева и Пустоты" Виктора Пелевина, самого впоследствии нашумевшего романа 1996 года, здесь в форс-мажорном порядке переверстывали летние номера. Ввели рубрику "Неизвестный журнал", где рецензируются новейшие опыты художественной периодики, столичные и провинциальные, высоколобые и масскультовые. В 1997-м наравне со свежими прозаическими опытами кумира позавчерашних дней Олега Ермакова ("Транссибирская пастораль") и кумира дней вчерашних Юрия Буйды ("Борис и Глеб") напечатали подборку эзотерического поэта Шамшада Абдуллаева, ранее знакомого разве что элитарным подписчикам петербургского "Митиного журнала". Если разговоры о жанровом кризисе литературно-художественных ежемесячников и имеют под собой основание, к "Знамени" они неприменимы. Были бы спонсорские финансы, а профессионализм и работоспособность приложатся.
Скромные финансы отыскались и нынче — сразу на девять, хоть и скромных, но премий. Номинации "знаменских" наград сформулированы довольно причудливо. Например, "За утверждение либеральных ценностей". Либо даже "За произведение, утверждающее ценности открытого общества". Или просто "За дебют в журнале". Цель подобной терминологической дробности, похоже, не в том, чтобы обеспечить охват всех аспектов наличной литературы, а в том, чтобы обеспечить высокому жюри человеколюбивый плюралистический люфт.
И вчера жюри этим шансом в полной мере воспользовалось. Знаменитый художник-концептуалист и начинающий прозаик Семен Файбисович вознагражден за повесть "Дядя Адик" из жизни современной эмиграции, зато фрагмент книги мэтра Василия Аксенова из жизни эмиграции советской, опубликованный в том же "Знамени", почетных упоминаний не удостоен. Премии получили полярно противоположные поэты Татьяна Бек и Михаил Синельников, взаимоотталкивающиеся прозаики Нина Садур (роман "Немец") и Фазиль Искандер (диалог "Думающий о России и американец"). Обремененные наградами Ермаков и Буйда, паче чаяния, не получили ничего. Однако жюри сделало реверанс в адрес убежденных классицистов, отметив публикации из архива Бориса Пастернака, подготовленные к печати Пастернаками, Аленой и Евгением, и уравновешивающий поклон апологетам новизны — сыроватая, но дерзкая повесть студентки Анастасии Гостевой "Дочь самурая" награждена премией за дебют. Стойкие перестроечники тоже не в обиде: документальная проза Николая Шмелева "Curriculum vitae" награждена "Знаменем" как "произведение, вызвавшее повышенный читательский интерес".
БОРИС Ъ-КУЗЬМИНСКИЙ