Бывшая хозяйка банка "Чара" Марина Францева впервые встретит Новый год за решеткой. История ее жизни, рассказанная спецкорреспонденту "Коммерсанта" ЛЕОНИДУ Ъ-БЕРРЕСУ, вряд ли успокоит тысячи вкладчиков, потерявших свои деньги в одной из самых грандиозных афер в истории России. Но она тем не менее интересна, хотя бы потому, что история повторяется. И год 1998-й, как это не печально, наверняка не будет исключением.
— Вы вместе с Владимиром Рачуком стояли у истоков создания "Чары". Но о вас до сих пор практически ничего неизвестно. Расскажите, как все начиналось.
— Я родилась в 1960 году в семье врачей. Отец был известным кардиохирургом. Профессор, лауреат Государственной премии СССР. В доме часто бывали такие люди, как Никита Богословский, Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский, Иосиф Кобзон, Юрий Рост. Проводились литературные вечера, звучала музыка... Я была влюблена в наш дом.
В 1978 году, закончив с отличием школу, я поступила в Московский институт культуры на факультет художественной литературы и искусства. В 1982 году закончила его с красным дипломом. После института недолго проработала в Государственной центральной театральной библиотеке.
Еще в институте, когда мне было 19, я познакомилась с аспирантом Владимиром Рачуком, который был на 12 лет меня старше. Он покорил меня. Папа Рачука в 50-60-е годы был начальником главка по кинематографии. Именно он возглавлял делегацию фильма "Летят журавли" на фестивале в Каннах.
Моя семья не одобряла наших отношений. Но в 1986 году мы все-таки поженились. Два года спустя у нас родилась дочь Анастасия. Муж преподавал историю в школе, давал частные уроки, занимался фотографией — на это мы и жили.
— Как вы стали предпринимателями?
— Когда началась перестройка, муж создал гостиничную фирму "Чара". Она занималась размещением гостей в частном секторе Москвы. Потом мы начали расселять коммуналки, сдавать в аренду нежилые помещения. Муж работал день и ночь, я же занималась домом. Однажды он попросил меня организовать рекламную кампанию фирмы, и я стала его заместителем. В 1992 году гостиничная фирма была перерегистрирована в индивидуально-семейное предприятие, и мы занялись страхованием. Тогда Владимир организовал ряд фирм с различными направлениями деятельности. В их работе я участия не принимала. Правда, Рачук ввел меня в состав учредителей некоторых структур.
Тогда же у Рачука возникла идея создать банк "Чара". Я эту затею не поддерживала, но перечить не стала. В сентябре 1993 года банк заработал. Рачук стал председателем совета.
— "Чару" называли "интеллигентным" банком. Среди ваших клиентов было много известных людей.
— По иронии судьбы почти все они знали, а некоторые долгие годы были друзьями наших с Рачуком родителей. Эти люди составляли цвет нашей культуры, и обманывать их не хотелось. Именно я работала с ними, выслушивала их просьбы и пожелания. Мы поддержали очень много добрых начинаний. Финансировали организацию "Муза свободы", дали денег на съемки фильма "Ермак". Помогали Данелии и Петру Тодоровскому. Я была лицом "Чары", как Синди Кроуфорд — лицом "Ревлона".
В начале 1994 года Рачук сделал меня номинальным директором ИСП "Чара". Но все вопросы он продолжал решать самостоятельно. А я по-прежнему доверяла ему. В том же году Рачук в очередной раз подал заявление в Центробанк с просьбой назначить его управляющим банка. Но ЦБ ему отказал.
В итоге управляющим был назначен Эльдар Садыков. Он был сыном знакомого отца моего мужа. Мы надеялись на его профессионализм и порядочность, но он нас подвел. В этот период Рачук мечтал о крупном, о том, чтобы банк начал обслуживать бюджетные организации. Он постоянно вел переговоры по этим вопросам. Обращался в коммерческие банки, имеющие такую поддержку. Рачук хотел влиться в их состав на правах филиала. Кроме того, он пытался получить валютную лицензию, увеличить уставный капитал, искал зарубежных инвесторов. Я, правда, знала об этом лишь понаслышке.
— Когда у вашего банка начались первые проблемы?
— Приблизительно летом 1994 года. Ряд фирм, занимающихся финансовой деятельностью, прекратил свое существование. Наших клиентов охватила паника, и они начали забирать свои вклады. Новых притоков финансов не было. После "черного вторника" ситуация усугубилась. Рачук все больше и больше нервничал. У него начались сердечные приступы. Я пыталась хоть на время удержать его в постели, но бесполезно. Муж тем не менее подготовил программу стабилизации, вывода банка из кризиса. Именно эту программу он собирался представить 25 ноября 1994 года господину Шору (глава ГУ ЦБ по Москве — Ъ).
— Именно после этой встречи ваш муж и скончался?
— Я проводила его на эту встречу и уехала в банк успокаивать клиентов. Около 14 часов созвонились. Он сказал, что у Шора присутствовала целая делегация известных кинематографистов, которая потребовала от него отчета о состоянии дел банка. Был скандал. А через некоторое время мне позвонили и сказали, что Владимир Игоревич умер. Что было дальше, я помню смутно.
Потом был ужас, горе похорон, пустота. Я стала вдовой с кошмарным количеством нерешенных проблем. Бизнес отнял у меня мужа, и я возненавидела его всеми силами своей души. С этого дня я ни разу не переступила порог своего банка. Мне ничего не было нужно. Я думала о том, как выжить. Рачук не оставил даже завещания.
— Какие события предшествовали вашему аресту?
— В этот период я бы не выжила без помощи Игоря — человека, который был близким мне человеком еще при жизни Владимира. Именно он вырвал меня из пучины отчаяния и стал мужчиной моей мечты, а 4 февраля 1995 года — моим мужем. После свадьбы я занималась только семьей, мужем и детьми. Все наши расходы оплачивал Игорь, взявший мою фамилию. Все дела по ИСП "Чара" были переданы моему заместителю Касаеву.
Мы вновь открыли для клиентов двери банка, начали возвращать деньги. Наступило очень сложное время. Люди выстраивались в огромные толпы напротив здания "Чары"...
А дальше вы знаете. 1 апреля 1997 года меня неожиданно арестовали. Моя ошибка состояла в излишней доверчивости. Рачук был романтиком, а романтикам нет места в бизнесе. Я поняла это только ценою жизни моего мужа, ценою моей свободы.