Наводнившие было Москву слухи о том, что вкладчикам рухнувших коммерческих структур явился новый "спаситель" в лице Городской Думы, заронили среди страждущих и новые надежды. Согласно слухам, не кто-нибудь, а сама всероссийская законодательная власть уполномочила московское правительство взять на себя обязательства "тибетов", "чар" и прочих "м-м-м". Чего же ожидать обманутым вкладчикам на этот раз, какие воздушные замки строить по поводу возврата своих эфемерных сокровищ? Ответ на этот и другие вопросы мы попытались отыскать у членов правительства.
Раз в слухах фигурировали власти московские, туда мы и отправились в первую очередь. Увы, чиновники, с которыми нам пришлось пообщаться в городской Думе, от наших вопросов открестились.
В частности, служащий юридического отдела департамента правительства Москвы (пожелавший остаться инкогнито) оказался явно не в курсе последних правительственных веяний, заявив, что "государство не отвечает ни по каким долгам, за исключением долгов тех компаний, в капитале которых имеет свою долю".
Однако на днях Виктор Черномырдин, выступая на открытии избирательного блока "Наш дом — Россия", решительно заявил, что "... правительство несет-таки ответственность перед обманутыми клиентами недобросовестных структур".
Бесконечные служащие московской мэрии затруднились вспомнить какие-либо распоряжения на этот счет городской законодательной власти. Большинству из тех, к кому мы обратились с вопросами, сказать было просто нечего.
К нашему удивлению, "несколько слов" на интересующую нас тему нашлось у российских законодателей.
С нами любезно согласились побеседовать председатель Комитета по труду и социальной поддержке Госдумы Сергей Калашников и председатель Оргкомитета по банкам Госдумы Павел Медведев.
Ольга Казанская: Сергей Вячеславович, не могли бы вы прокомментировать, насколько появившиеся слухи соответствуют действительности? Примут ли правительства России или Москвы на себя обязательства перед вкладчиками обанкротившихся компаний (а пострадавших от них на сегодняшний день насчитывается около 30 млн человек)?
Сергей Калашников: В любом слухе больше выдумки, чем правды. Начнем с того, что Дума при всем желании не может давать указания какому бы то ни было правительственному органу. Единственный способ воздействия в такой ситуации — Закон. Я буду краток: никаких законов на этот счет Дума не принимала.
О.К.: Тогда поставим вопрос по-другому. Что предпринимает Дума для того, чтобы смягчить последствия крахов финансовых пирамид? Ведь подобные структуры возникли не на пустом месте. Их расцвету, в частности, способствовало и слабое законодательство — а за него прямо отвечает та ветвь власти, которую представляете лично вы.
С.К.: Большой шаг уже сделан. О чем можно судить хотя бы потому, что от явной апатии к начавшим рушиться пирамидам и их вкладчикам ("это — ваши проблемы"), мы пришли сегодня к осознанию того, что просто так от их проблем не отмахнешься. Думой уже принят акт, в котором содержится требование к Генеральной прокуратуре создать отдельную следственную группу. Ее задача — расследовать акты мошенничества в валютно-финансовой сфере.
Кроме того, Министерство юстиции рассматривает вопросы о том, чтобы облегчить процедуру обращения потерпевших граждан в суды, а следственным органам разрешить вмешиваться в дела компаний на ранней стадии их банкротства.
Последнее положение позволит правоохранительным органам в случае наличия даже одного судебного иска наложить арест на имущество компании, не дожидаясь его окончательного разбазаривания. Еще одно направление деятельности заключается в ужесточении порядка лицензирования.
Что же касается непосредственно интересов вкладчиков, уже испытавших на себе эффект преступной деятельности пирамид, то смягчить удар мы можем только одним способом. А именно: максимально интенсивным поиском ценностей и капиталов, которые исчезли вместе с компаниями. Перефразируя известные слова, можно сказать — деньги не горят.
Что же предполагается сделать в этой связи? Мы намерены подключить к сотрудничеству все способные помочь нам международные и иностранные органы, начиная с Интерпола и заканчивая администрациями офшорных зон, и таким образом вернуть часть денег. Конечно, не надо питать иллюзий по поводу того, что эффективного сотрудничества удастся легко добиться.
Во-первых, незамедлительно возникнут вопросы межправительственной этики. А во-вторых, мы сами, со своей стороны, до сих пор не можем остановить вывоз капитала из страны, не говоря уже о том, чтобы активизировать его поиск.
Я ни в коей мере не отрицаю того факта, что государство обязано быть солидарным с потерпевшими и компенсировать хотя бы отдельным категориям граждан их вклады. Конечно же, не в рамках тех дивидендов, которые были обещаны.
В то же время необходимо подчеркнуть, что идея компенсации потерянных вкладов — пока абсолютно "сырая". Я категорически заявляю: на сегодняшний день правительство не готово к конкретным шагам и ничего немедленно предпринимать не собирается.
В том же духе высказался и председатель Оргкомитета по банкам Госдумы Павел Медведев.
"У государства нет бездонной бочки с деньгами. Сегодня оно не в состоянии решить даже первоочередные проблемы, связанные с индексацией старых вкладов в сберкассах", — с этих слов начал он нашу беседу.
О.К.: Но что-то же должно предприниматься? Не может же государство с непробиваемым безразличием бросить на произвол судьбы вкладчиков недобросовестных фирм...
Павел Медведев: Ваши слова о непробиваемом безразличии не совсем справедливы. Конкретно наш комитет осаждает Центробанк требованиями обратить внимание на те банки, которые еще можно поставить на ноги, например, "Чару". Но ЦБ проявляет непростительную медлительность, что, по моему мнению, чревато потерей карьеры не только рядовыми служащими, но теми, кто возглавляет этот институт. Прямая обязанность ЦБ заключается в том, чтобы спасти те банки, которые по-крупному задолжали физическим лицам.
Тем более, что иностранные банки выразили готовность поучаствовать в судьбе "плохих" наших банков, предложив свой капитал. Конечно, они не бросятся сразу с крупными кредитами, а для начала обследуют "поляну". У ЦБ вряд ли повернется язык отказать какому-нибудь зарубежному коллеге санировать ту же "Чару". Подобный прецедент апробирован с Bank of Poland, который в свое время заявил, что ни один иностранный банк не сможет внедриться на рынок Польши, пока не купит один из хромающих местных банков.
К такому банку будет особое доверие, помимо этого, спонсор получает и дополнительную рекламу. Называть конкретные банки мне бы не хотелось, это не совсем тактично. Мы обязаны молчать, пока ведутся переговоры.
О.К.: А ваш комитет может похвастать активным участием в спасении того, что еще можно спасти?
П.М.: Наше участие обращено в будущее. Фактически до сих пор вклады физических лиц в банки России не гарантированы. Если, не дай Бог, разорится еще один банк, то его клиентов постигнет общеизвестная незавидная участь.
Мы разработали положение к Закону о банках и банковской деятельности, которое предписывает коммерческим банкам создавать Фонд обязательных гарантий вкладов физических лиц. Правда, этот закон в очередной раз споткнулся о вето президента, но мы сделаем все возможное и невозможное, чтобы он был в конце концов принят.
Идеологию этого положения нельзя свести к одному-единственному рецепту. Основная концепция, которую, кстати, единодушно поддержали многие разработчики, заключается в том, что банки-члены Фонда, прежде чем привлечь средства населения, должны купить это право. За счет такой своеобразной торговли в Фонде и будут накапливаться средства на случай банкротства одного из участников.
Технология функционирования Фонда пока точно не определена. Вероятно, до какой-то минимальной суммы вклада (условно 100 тысяч рублей) право на его привлечение останется бесплатным, а право привлечь каждый последующий рубль банк будет уже покупать. Допустим, частный инвестор готов разместить 1 млн рублей. Банк переведет на счет Фонда процент с каждого рубля, правда, сам размер процента не определен. Думаю, он будет довольно ощутим — 1%-2%. Общая сумма, перечисленная в страховой Фонд, в таком случае составит 9 тысяч рублей.
Подобная система уже функционирует в других странах, правда размеры обязательных отчислений там гораздо ниже предлагаемых мною. К примеру, американские банки платят 0,001%, немецкие банки вообще ничтожно мало — 0,0003%. Впрочем, это можно легко объяснить — Фонд банков Германии за много лет накопил достаточно средств, а нагрузка на него невелика (в среднем за год разоряется один-два мелких немецких банка).
Российские банкиры, конечно, не выразили оптимизма по поводу наших предложений. Ведь средства, перечисленные в Фонд, автоматически замораживаются, следовательно, становятся более дорогими.
Впрочем, чтобы деньги не висели мертвым грузом, их можно разместить со 100-процентной гарантией в государственные облигации. Проценты по ним пойдут на счет Фонда.
В данной ситуации иного выхода нет — мы начинаем с нуля и, повторюсь, нам необходим фундамент для компенсаций.
Кроме того, Фонд будет неплохим стимулятором. Банки не позволят своим коллегам спотыкаться. Не исключено и на первоначальном этапе долевое участие в нем Центробанка. По моему мнению, ЦБ должен первым создать там необходимый денежный запас. Естественно, по мере накопления ЦБ будет вытеснен.
О.К.: Раз вы утверждаете, что подобные структуры помогут избежать будущих крахов структур уже существующих, давайте посмотрим на деятельность предполагаемого Фонда с точки зрения интересов частного вкладчика...
П.М.: Очевидно, что коммерческие банки-члены Фонда не должны гарантировать полностью и капитал, и обещанные проценты. Например, какой-нибудь безответственный банк объявит 1000% годовых. Согласитесь, соблазн отнести туда деньги будет велик. При этом, разорится этот банк или нет, деньги с процентами вернутся вам в любом случае из средств Фонда.
По моему мнению, Фонд должен гарантировать возврат 90% капитала, а проценты привязать к объективной величине. Самый оптимальный вариант процентов по депозитным вкладам в таком случае — 50% ставки рефинансирования.
О.К.: Вы подробно разъяснили один из возможных вариантов того, как избежать новых "чаровских" разочарований. Есть ли ему альтернатива?
П.М.: Не во всех странах фонды накапливают деньги заранее. Во Франции только в момент наступления страхового случая экстренно создается подобная структура. Коллеги разорившегося банка сбрасываются и покрывают его обязательства перед вкладчиками. Возможно, в первое время мы будем придерживаться смешанной системы работы Фонда.
Кроме того, помощник г-на Медведева — Ирина Суркова — поделилась информацией, которую, к нашему удивлению, ранее отказались рассекретить в городской Думе. Судя по ее словам, конкретный вопрос о том, принимать ли правительству обязательства рухнувших коммерческих структур, возможно, в городской Думе и не рассматривался, однако кое-какие дискуссии по интересующей нас теме там все-таки велись.
В частности, созданный городской Думой Фонд помощи потерпевшим вкладчикам предложил не распределять оставшиеся после банкротства средства в качестве возмещения, а перечислить их на специальный счет с экзотическим названием "Депозиты правоохранительных органов". По словам Ирины Сурковой, идея заключалась в том, что таким образом Фонд считал возможным спасти деньги от инфляции, пока не окончатся судебные разбирательства.
Однако, сообщила г-жа Суркова, представители городской Думы хотели распорядиться средствами вкладчиков рухнувших коммерческих структур иначе, вложив их еще в какое-нибудь "дело". Кроме того, часть из них автоматически пошла бы на содержание аппарата управления Фондом.
Таким образом, пока отчаявшиеся вкладчики предпринимают слабые попытки вернуть свои деньги, представители властей различного уровня ломают голову над тем, как лучше распорядиться средствами, случайно оставшимися на счетах некоторых развалившихся пирамид. Слухи о том, что им уже удалось найти некое конкретное решение этой проблемы, сильно преувеличены.
Ольга КАЗАНСКАЯ