В традиционно нерабочий для театра понедельник в Большом состоялся внеплановый спектакль с невыразительным названием "Новогодние премьеры". Под дежурным заголовком скрывался беспрецедентный случай: была сделана попытка вырваться из резервации акробатической патетики хореографического семидесятничества на неизведанные просторы европейского балета.
Попытка отчаянно самодеятельная: молодежь старейшего театра самостоятельно разыскала хореографов, заручилась покровительством российского Фонда культуры и правительства Москвы, обольстила спонсора — Внешторгбанк и с энтузиазмом строителей "Магнитки" репетировала в отпуск, выходные и редкие просветы текущего репертуара. Этот вполне доморощенный порыв неожиданно для скептиков увенчался вполне профессиональным результатом. Были показаны два грамотных одноактных балета и несколько миниатюр. Танцевала свежая, полная сил и энергии труппа, ничуть не похожая на обычно унылых заложников балетного ХХ века с Театральной площади.
"Четыре поцелуя" Йорга Маннеса на музыку Баха — четыре дуэта, обрамленных моторной экспозицией и медитативным финальным адажио,— уже пропутешествовали по сценам Донецка, Киева, Индианаполиса. Довольно анемичный, несомненно воспитанный хореограф разные стадии любовных отношений обозначил лишь эскизно. Наши солисты превращали их в живопись сообразно своему вкусу.
Со времен премьеры "Баядерки" москвичи не видели Надежду Грачеву, танцующую с таким прилежанием и удовольствием: "Поцелуй" молодого австрийца пробудил спящую прима-балерину от многосезонной дремы. И пусть ее полноводное кокетство не вполне соответствовало прозрачному очерку предложенного текста (сказалась застарелая привычка "окрашивать" хореографию) — пробуждение балерины приятно удивило. Органичнее всех чувствовала себя в прохладных струях среднестатистического европейского балета Мария Александрова. Юная балерина за неполные четыре месяца своей театральной карьеры успела отделаться от вульгарных манер, привитых ей школой Головкиной: танцевала умно, изящно и тонко. Скромный балет вытянул на поверхность молодых танцовщиков: Илья Рыжаков и Артем Вахтин с их легкостью, динамизмом, координационной точностью и отсутствием актерских претензий без этого прецедента рисковали затонуть в омуте монументальной старой классики.
"Блэк аут" австрийца Стефана Фреденрайха возмутил театральное благолепие взрывами площадного хохота. Трюк, построенный на световом эффекте (на черной сцене высвечиваются только белые детали костюмов) не нов. Но возможности его пока не исчерпаны. Когда белые ноги без малейших признаков остальных частей тела сами по себе выкручивают фуэте, выстреливают прыжковыми дугами, задумчиво плывут по воздуху в шпагате, сосредоточенно выписывают echappe "маленьких лебедей" — забава превращается в пародию: современный балет, смеясь, расстается со штампами старого, превратившего виртуозность в самодостаточный, самоценный трюк.
За карьерой москвича по образованию, киевлянина по месту жительства, солиста датского Королевского балета Алексея Ратманского более заинтересованно следит российская, чем украинская столица. Молодой хореограф, плененный Баланчиным, для своего дебюта на сцене Большого дерзко избрал "Каприччио" Игоря Стравинского, использованное американским классиком в балете "Драгоценности". Впервые получив в свое распоряжение два десятка артистов, хореограф-миниатюрист, специалист по жанровым зарисовкам, автор милых пустячков сдавал экзамен на профессиональную состоятельность. И сдал.
Лучшее в "Каприччио" — его стройная, логичная композиция; его напористый, без длиннот и повторов, стремительный бег; смелость и неожиданность мизансцен; отсутствие тяжеловесной "квадратности" танцевальных комбинаций (когда удачно найденная связка па любовно повторяется два, четыре и более раз — типичное свойство отечественной хореографии). Изощренная асимметрия движений и перемещений кордебалета при малейшей "грязи" исполнения грозила превратить затейливую конструкцию в безнадежный хаос. Но, блистательно отрепетированные Борисом Акимовым, именно кордебалетные композиции стали главным достоинством постановки.
Слабее выглядит лексика. Пряча за шутовством и иронией свою неготовность (или несклонность?) к лирическому высказыванию, Алексей Ратманский начинил легкий 20-минутный спектакль комическими перепалками между женщинами и мужчинами. Лишь отчасти танцевальными, в большей мере — игрово-пантомимными. Актерская стихия (традиционно российское свойство) вступает в спор со стихией танцевальной. В "Каприччио" их хрупкое равновесие едва сохранено.
А танцевали все замечательно: и Ян Годовский — импульсивно-пластичная жертва наивных миниатюр Ивана Фадеева, и стильно-сдержанная Анна Иванова в отечественном отголоске американского джаза Дмитрия Перегудова, и освобожденная от "хорошего тона" классики удалая Анастасия Яценко, и многие другие, неназванные за недостатком строк. Труппа продемонстрировала свою готовность танцевать классический репертуар ХХ века. Оценит ли ее коллективный порыв руководство? Во всяком случае, "Новогодние премьеры" — акция одноразовая. Насколько известно, в репертуар Большого театра ни один из балетов не войдет.
ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА