В Петербурге отпраздновали 200-летие Гаэтано Доницетти
Чествовал славного итальянца театр "Санкт-Петербург Опера", живущий душа в душу с комическими героями Доницетти с самого начала своего существования. По случаю мемориальной даты театр комическим жанром не ограничился и с помощью Петербургского камерного хора под управлением Николая Корнева исполнил российскую премьеру Реквиема Доницетти. Присутствие заупокойной мессы (на смерть друга и соперника Беллини) в программе фестиваля, однако, не омрачило веселья опер, прежде всего — спектакля "Viva la Mamma!".
Вторя Игорю Стравинскому, считавшему, что музыкой Доницетти пренебрегали напрасно, художественный руководитель театра Юрий Александров активно помогает "незаслуженно мало известному в России" оперному гению. К "Колокольчику" и "Рите", сразу попавшими в сферу внимания театра, позже добавилась "Viva la Mamma!". Прозванная так в петербургской постановке опера Доницетти "Театральные приятности и неприятности", написана отнюдь не из чистого хулиганства: кроме достойной традиции, заставлявшей разных авторов обсуждать проблемы ремесла в художественной форме, она удовлетворяет простительную цеховую потребность посудачить перед профанами о своем, профессиональном, и дает возможность безнаказанно свести счеты с коллегами, перетряхивая грязное белье на публике. Автор (Виктор Сельдюков) наспех перелицовывает либретто и партитуру, дирижер (реальный дирижер постановки Михаил Виноградов) переругивается с фальшивящими солистами, примадонна выясняет отношения с импресарио, а пресса подливает масла в огонь. Афиши, гонорары, тесситуры, колоратуры, интриги и, конечно, святое искусство — саморазоблачению здесь предаются со вкусом, чтобы мы знали, из какого сора растет оперное представление.
На этот спектакль следовало бы водить школьные экскурсии — для овладения азбукой оперного дела и в качестве прививки против чинных лекций о шедеврах классиков оперы, а завсегдатаев академических театров отправлять на него как на каникулы. Потому что здесь они могут оставить на время свои снобистские придирки, убедившись в том, что хотя ансамбли (немаловажное для буффа обстоятельство) хороши, в сущности, никому нет дела до исполнительских проблем, например, Нины Глинкиной. Хотя техника ее героини-примадонны и служит предметом постоянного обсуждения.
Вокальные успехи мужской части здесь выглядят приятным, но не обязательным приложением к артистической легкости и батарее уморительных режиссерских штучек, петардами взрывающихся при каждом движении и пассаже. Поэтому настоящий премьер "Санкт-Петербург Опера" Эдем Умеров может спрятаться в роли немного поющего Импресарио, которую украшает лишь ария с петлей на шее (перед лицом финансового краха), удачу Сергею Дрейту (мужу примадонны) в его арии гарантирует непринужденное общение с публикой в зале, куда он спускается со сцены, а партия первого тенора (Виктор Алешков) сложена из приятности голоса, легкости рулад, капризности и чемодана с сюрпризами, из которого купленная за валюту "русская звезда" вытряхивает валенки и буденновку. И конечно, несравненная мамаша Агата — главная героиня оперы — великолепно убедительна в исполнении Евгения Чуева: настолько, что ко второму действию баритон отставной певицы кажется не большей условностью, чем прочие оперные приемы.
Комическая опера прямо создана для "Санкт-Петербург Опера": театру под стать ее врожденное дуракаваляние, так славно удовлетворяющее тоску по опере-буфф в оперном театре, где преобладает гнетущая вагнеровская серьезность (при отсутствии до недавних пор Вагнера). А также ее камерность, насущно необходимая для того, чтобы на время уединиться, сбежав из масштаба отечественной гранд-опера. Оба параметра напоминают о временах, когда репертуар "Санкт-Петербург Опера" был совершенно исключительным и не стремился повторять избранные места из афиш Мариинского и Малого театров. Бортнянский и Фомин, Адам де ла Аль и Гайдн, Пуленк и Циммерман создавали и поддерживали статус камерной и экспериментальной труппы, пока театр не сделал решительного шага по направлению к массам, взявшись за "Годунова", "Онегина" и "Риголетто". Побудительные мотивы этого шага ясны, но так же ясно, что у театра есть силы и основания удержаться от мезальянса с большой оперой: и да поможет ему в этом Гаэтано Доницетти.
ОЛЬГА Ъ-МАНУЛКИНА