В субботу в Санкт-Петербурге прошел IV съезд русских националистов. На этом мероприятии присутствовал вице-спикер Думы Сергей Бабурин. О том, как проходил съезд, читайте на стр. 3. Мы же решили узнать у москвичей, сталкивались ли они с проявлениями фашизма и насколько их это беспокоит?
Виктор Анпилов, председатель исполкома движения "Трудовая Россия":
— Я не стал бы давать какие-то конкретные оценки этому съезду и фашизму как явлению, в частности. На мой взгляд, тут нет никаких особых проблем. Сейчас все в нашей стране скатывается к фашизму, в том числе и само правительство. Все общество так или иначе кренится в эту сторону, но не потому, что оно плохое, а потому, что нет конструктивных путей решения его насущных проблем, нет даже конструктивной идеи. Поэтому неизбежно встает вопрос о национальной идее. Это говорили и Ельцин, и Зюганов. Вся Европа прошла через фашизм, и нам он ничего нового не принесет.
Виктор Ерофеев, писатель:
— Непосредственно я с этим не сталкивался, но вообще я их не люблю. Да и как можно любить людей, которые желают чтобы ты был их рабом. Фашизм — это проявление всяческого властолюбия и вообще всех негативных тенденций в человеческом характере. Фашизм — это эманация садизма во власти. Но именно поэтому фашизм нельзя отменить, как и все другие проявления человеческого зла. Меня беспокоит то, что он как-то начинает выходить из-под контроля. То, что этот съезд проходит легально, может быть, и неплохо, потому что ушедшее в подполье движение приобретает ударную силу. Но надо ограничивать фашизм, найти какие-то рамки, которые не позволят ему выйти на широкую политическую арену. Ведь в Германии, где нацизм официально запрещен как политическая идеология, или в США, где существуют законы против расизма, фашисты все равно есть. Например, в Восточной Германии я встречал достаточно много влиятельных людей, так или иначе исповедующих нацистские взгляды.
Евгений Прошечкин, депутат Московской городской думы:
— Явление Бабурина, первого вице-спикера Государственной думы, под свастикой говорит об очень негативном процессе — приобретении фашизмом в России респектабельного облика. Мне очень стыдно, что Бабурин не стесняется появляться среди этой швали. Кстати, хочу напомнить, что использование свастики в России запрещено законом от 19 мая 1995 года. Правда, никаких санкций не предусмотрено. Кроме того, ведь Гитлер и его партия стали окончательно опасны не тогда, когда Гитлер дебоширил в пивных, а когда его стали принимать в приличном обществе Веймарской республики. То, что у нас происходит нечто подобное, для меня очень тревожно. Фашизм приобретает приличные формы и именно таким образом старается приобрести влияние в высших сферах общества. Это очень опасный процесс, и я считаю, что государство должно больше обращать внимания на таких деятелей, как Баркашов. До сих пор никто из них так и не был привлечен к ответственности.
Ирина Антонова, директор ГМИИ имени Пушкина:
— Со времен войны, которую я прекрасно помню, сталкиваться с фашизмом на русской почве мне как-то не приходилось впрямую. Я, наверное, как-то не попадала на этих молодчиков. Но с тех пор, как я пережила войну, у меня осталась прочная ненависть к таким молодчикам. И моя позиция по этому вопросу не подлежит никаким колебаниям. Меня беспокоит тот факт, что в стране, которая, может быть, более всех пострадала от германского нацизма, эта людоедская идеология имеет каких-то сторонников. Хотя иногда мне кажется, что пока это игра каких-то неустроенных мальчишек. Но это только пока, ведь в Германии говорили, что до 1925 года фашизм был идеологией ненормальных, а в 1930 году вся Германия уже кричала: "Хайль!"
Сергей Жигунов, актер:
— В эту субботу я был во Франции и слышал об этом съезде только краем уха. К сожалению, я отчетливо вижу сейчас, что фашизм становится все более и более заметен в нашем обществе. И заключается он в разжигании национальной розни. В этом суть русского фашизма, и он уже есть, он пришел к нашей с вами двери. Если раньше он заключался в бытовом антисемитизме, то сейчас начинает переходить все допустимые границы. Сам я сталкивался с проявлениями фашизма, но не русского, а украинского, не думаю, что в этом есть какая-то разница. Кроме всей прочей гадости, хочу отметить только крайнюю агрессивность наших пост-советских фашистов. Вообще, мне кажется, что фашизм скрыт внутри каждого из нас. И это, на мой взгляд, самое страшное.
Лев Разгон, писатель:
— Это совершенно естественно, и Бабурин должен был кончить фашизмом. По-моему, это закономерный конец левой оппозиции. Я вообще отношусь к проведению подобных сборищ с удивлением. Ведь в тех странах, где имеется урок подобного политического экстремизма, например в Германии или Франции, фашизм считается противозаконным и по закону преследуется. У нас политический экстремизм тоже запрещен законом, но тем не менее он совершенно не преследуется и тем самым поощряется. Довольно странно, что власти попустительствуют в проведении таких сборищ.
Владимир Винокур, артист:
— Как можно нормально относиться к подобным явлениям? Хотя, насколько я знаю Бабурина, он вряд ли способен на профашистские лозунги. Но здесь нужно очень осторожно обращаться с определениями, а не то можно спутать национальное движение с национал-социалистическим. Вообще-то я считал, что эта болезнь уже ушла из нашего общества. В нашей жизни есть очень много более серьезных проблем, чем погоня за фашизмом. Если мы будем ставить такие проблемы перед собой, то мы совсем перестанем решать наши каждодневные задачи. Но это не значит, что про фашизм можно просто так забыть. Я с проявлениями фашизма пока не сталкивался. Но такие акции, как это сборище, меня беспокоят, как и всякого гражданина.