Озабоченные революцией

Андрей Колесников поражен: туристы знают о революции на Мальдивах больше, чем местные

Случается же такое: в стране революция, а туристы знают о ней больше, чем сами жители

Андрей Колесников

Про месячной давности спа-революцию, в результате которой в Мальдивской республике случился военный переворот, на Мальдивах никто не знает. Более того, на острове, где я жил две недели и однажды, уже к концу, догадался поинтересоваться о гарантиях безопасности после переворота, администратор отеля очень заинтересовался, что это за переворот.

— Наверное, вы что-то слышали? — недоверчиво уточнил я.— Не могли не слышать! Стреляли!

— Знаете,— сказал он,— мы тут работаем и ничего не знаем, ни плохого, ни хорошего. Если бы я в Мале был, я бы вам рассказал. Но вы там были несколько дней назад, а я — год. Так что лучше расскажите вы.

— Но я проездом...— пожал я плечами.

— И ничего такого не заметили?

— Ну как вам сказать...

И это все-таки я ему рассказал.

Чтобы попасть на один из мальдивских островов, где вы решили отдохнуть, надо из аэропорта в столице Мале лететь еще минут 45 на воздушном такси — небольшом самолетике на водных лыжах. Садится он в тех краях где угодно, потому что везде вода. В принципе, полет на этом такси уже входит в систему местных развлечений и уж точно достопримечательностей, если только с вами не происходит то, что произошло там с нами.

На самом деле ничего особенного. Просто вылет самолета, нам сказали, немного задерживается.

— Что случилось? — спросил я.

— Да капитан сейчас очень занят,— объяснил мне диспетчер.

— Настолько, что мы вылететь не можем? — удивился я.

— К сожалению,— уныло подтвердил он.

— И сколько ждать?

— Около часа,— обнадежил диспетчер.

Действительно, обнадежил. Я по привычке, приобретенной за годы работы в президентском и премьерском пуле, сразу приготовился к худшему. То есть к паре часов как минимум.

У каждого приличного отеля в небольшом аэропорту, где три десятка самолетов швартуются к пристани, есть небольшой зал ожидания, комната отдыха, матери и ребенка... не знаю, в общем, как это называется. Оказалась эта комната и у нас, и уже была битком.

Здесь сидели и лежали французы, несколько немцев и одна русская пара. Я даже подумал сначала, что мы на одном двенадцатиместном рейсе и не улетим, но потом пересчитал всех и успокоился.

А зря. Первым насторожился немец, который вывез на острова не только свою жену (с губами, алыми как маки, от помады, которой с двух этих губ хватило бы мальдивским девчатам за стойкой бара на три жизни), а и ее родителей, а также своих и еще пару человек — по-моему, в общем, всех, кто захотел.

Немец поговорил с диспетчером аэропорта и выяснил, что самолет наш задерживается уже не на час, который как раз прошел, а на два (инстинктивно запланированных мною).

— Что он вам сказал? — приветливо переспросил у немца хороший русский парень на плохом английском.

— Капитан очень занят и еще не освободился.

Русский ушел на пристань.

Вернулся он в задумчивости:

— Что-то я не понял,— сказал он.— На табло написано, что наш рейс вообще отменяется.

— Почему? — переспросили его хором.

— Не написано,— сказал он.— Но есть одна мысль...

И он, конечно, поделился ею. По его информации, водная авиация Мальдив была активно задействована в военном перевороте. Он не уточнил, на чьей стороне, но сейчас это было не главное. Главное, что спа-революция, о которой так много говорили в Москве, настигла нас сразу по приезде и накрыла с головой, как волна от взлетающего воздушного такси плескающихся в океане отдыхающих, которые смогли добраться до своего острова.

Очевидно, что и наш самолет принял участие в акции (возможно, карательной) и, скорее всего, пострадал, а теперь ему латают дыры, а нам говорят, что у пилота неотложные дела.

— Ну вы сами посудите,— сказал этот парень,— что может быть для них неотложней, чем наш вылет? У них вообще других дел не может быть!

Это был аргумент. С ним сразу согласились все. При этом часть пассажиров, в том числе и я, были уже настроены снять на всех катер. Правда, оказалось, что плыть на нем до острова не меньше пяти часов, а свободных катеров тем более нет.

А некоторые, по-моему, вообще засобирались обратно, в Париж и Мюнхен. Тем более что и через два часа мы никуда не полетели. И через три. И даже через четыре.

Через четыре с половиной нам вдруг объявили посадку. Когда мы разместились на борту и приготовились поговорить с пилотом, он как раз и вошел. Я посмотрел на него и что-то понял.

— Что с вами? — спросил я.— Почему вы такой бледный?

Первые пилоты на этих рейсах традиционно англичане, и бледность проступала даже через загар.

— А вам что, не сказали? — измученно улыбнулся он.— Сильнейшее расстройство желудка. Просто не долетел бы...

— А сейчас лучше? — с тревогой спросил немец.

— Оф корз,— неуверенно вздохнул он.

А я думаю, что уж лучше бы мы пару аварийных посадок совершили по дороге.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...