Поправки в политическую реформу Дмитрия Медведева обсудят в понедельник представители партий. Партии настаивают на увеличении минимальной численности политических организаций. У политического обозревателя Станислава Кучера есть более радикальное предложение: вернуться к популярной в 90-е годы идее создания в России двухпартийной системы.
Я не знаю наверняка, что за партию намерен строить Прохоров. Тем более не знаю, что на уме у Путина, и как он собирается облагораживать нынешний политический ландшафт. Но мне кажется, никогда еще в истории Россия не была так близка к созданию двухпартийной системы, как сейчас. А именно такая система, на мой взгляд, необходима стране, если она хочет "высушить" болото, в котором стоит почти по горло, и при этом не хочет революционных сотрясений.
Очевидный итог президентских выборов – разделение общества в пропорции 40 к 60. 60% по тем или иным причинам (но в любом случае не под дулом автомата) проголосовали за Путина и образ жизни, который он олицетворяет. 40% выступили если не жестко против, то точно не за. Само по себе такое соотношение цифр случается в нашей новейшей истории не впервые. Но впервые за 20 лет сложились три необходимых условия для того, чтобы эти 40% были объединены в политическую силу, которая станет альтернативой той, за которой стоят пресловутые 60%.
Во-первых, сегодня, после ближневосточных "примеров", власть буквально кровно заинтересована в том, чтобы вести диалог со своими оппонентами и склонить их, если хотите, к "мирному сожительству".
Во-вторых, хотя, быть может, именно это главное, никогда еще не были так слабы политические лидеры, между которыми оказались поделены противники Путина – Зюганов, Жириновский и Миронов. Никогда КПРФ и ЛДПР не были так близки к радикальному реформированию, если не к расформированию.
В-третьих, сейчас у власти (хотя, почему только "у власти", у всей страны) есть новый политик по имени Михаил Прохоров, который способен стать лидером той самой альтернативной политической силы.
Речь идет о создании правого и левого флангов, правой и левой партий, которые смогут "уравновешивать" и "сдерживать" друг друга. Я не люблю параллели между Штатами и Россией (мы априори разные), и, тем не менее, в данном случае сравнение с американскими республиканцами и демократами более чем уместно.
Понятно, что "левые" и "правые" — понятия условные. Можно, как в Британии, назвать эти две силы "консерваторами" и "либералами" — суть не изменится. Одну часть общества устраивает статус-кво. Этой части (и наворовавшим свое чиновникам, и страшащимся перемен бюджетникам), грубо говоря, хватает. Другая часть хочет перемен (это и так называемый "креативный класс", и "мелкие лавочники", и чиновники, не допущенные к путинской "кормушке"). Этим людям, опять же, примитивно выражаясь, не хватает. Они, как гласили билборды Прохорова, хотят большего.
Первую часть и ее чаяния, повторю, олицетворяет Путин. Вторую может повести за собой Прохоров. Если власть пойдет на создание подобной двухпартийной системы, каждая из новых партий (а "ЕдРо" придется реформировать уже всерьез, включая смену названия), должна будет, как пылесос, втянуть в себя электорат осиротевших сторонников КПРФ и ЛДПР. Естественно, для этого Прохорову придется стать чуть менее "правым", а Путину – чуть более "левым". Но в итоге, если все сделать грамотно, в России может, наконец, сложиться схема, которая эффективно работает в других странах. Напомню, именно такая система "противовесов" изначально позволяет в той же Америке развиваться независимому бизнесу, суду, СМИ.
Разумеется, главное здесь — заниматься правым проектом серьезно, ставить перед ним задачу стать самостоятельной силой в интересах государства, а не "мыльным пузырем" ради "отсасывания" голосов либералов, как раньше. И здесь очень многое будет зависеть уже не только от двух "П" — Путина и Прохорова, — но и от тех внесистемных противников "первого "П", которые пойдут, или не пойдут, за "вторым".