У Френка Герри вышел титановый цветок
Открытый в 1997 году музей фонда Гугенхайма в Бильбао недавно был закрыт в связи с угрозой теракта. Служба безопасности занималась поисками бомбы, которую нетрудно было спрятать в закоулках ультрамодернистского здания. На днях музей вновь открыт. Это дает повод обсудить этот экстравагантный проект.
Музей построен по проекту Френка Герри, лауреата премии Притцкера (аналог нобелевской в архитектуре) 1989 года. Архитектура Герри столь решительно отличается от всех сегодняшних направлений, что музей в Бильбао сразу же превратился в культовую постройку, подобную центру Помпиду в Париже.
Музей Гугенхайма в Бильбао невозможно запомнить: закрываешь глаза, и его силуэт тут же забывается. Архитектура — элементарный или сложный, но порядок. Здание Герри — хаос. Как будто это обжитый эпицентр взрыва, остатки покореженных титановых конструкций образовали чудовищный цветок. На русский вкус так должен выглядеть не музей, а саркофаг над Чернобылем. От него столбенеешь.
Самое поразительное, что это можно создать. Хаос существует или до созидания, или после разрушения. Кажется, что Герри просто набрасывал на макет какие-то случайные лоскутки, корки от апельсинов, мятые бумаги, а потом построил здание. Казалось бы, спроектированное так здание нельзя использовать. Это не инсталляция, не контррельеф Татлина. Спонтанность формы нельзя совместить с требованиями по метражу, инсоляции, коммуникациям и т. д. Между тем музей Герри точно соответствует заказу фонда Гугенхайма. В нем предусмотрены помещения четырех типов: офисы, "классические" залы для постоянной экспозиции, более свободные для выставок современного искусства и центральное репрезентационное пространство. Все они имеют жесткие эксплуатационные требования, и эти требования выполнены. Глядя на этот хаос форм, поражаешься тому, что он может совмещаться с характеристиками "пропускная способность", "экспозиционные площади", но все совмещается.
В современной архитектуре стало модно обращаться к топологии — разделу математики, занимающейся общими свойствами пространственных тел. С точки зрения топологии бублик и трубопровод — это одна и та же фигура: тело с дырой внутри. Что означает возможность трансформации трубы в бублик без изменения ее свойств. Герри сначала проектирует простые прямоугольные помещения под программу фонда Гугенхайма, а потом подвергает проект топологическим трансформациям. Одно из состояний этих корчащихся прямоугольников фиксируется, как фиксирует стоп-кадр текущую реку. И получается проект.
Дальше его нужно построить. Музей в Бильбао — чудо технологии, рассчитать нагрузки внутри такой фигуры — задача для гения. Герри обмеряет макет, вводит в компьютер, тот оптимизирует все кривые в соответствии с нагрузками, после чего преобразует эти графики в рабочие проекты, пересылает их на сталелитейный завод, который по этим проектам изготавливает конструкции нужной формы и напряженности. В России такая архитектура скоро не появится. Для создания совершенного хаоса требуются строительные технологии немыслимого совершенства.
Что в результате? Музей в Бильбао — часть программы управляющего фонда Гугенхайма Томаса Кренса. Эта программа заключается в строительстве музеев Гугенхайма по всему миру. Фонд предоставляет городу-заказчику свою "технологию" музейного дела, свои выставки и свою марку, за что получает деньги. Эта программа названа "Мак-Гугенхайм", поскольку сама схема — ровно то, что делает "Макдональдс", только не в области гамбургеров, а в области духовной пищи.
Музей становится акцией по экспорту американского культурного стандарта. Кока-кола, "Макдональдс", демократия, Гугенхайм. Архитектура превращается в аттракцион: чем фантастичнее, тем лучше. Бильбао — столица древнего загадочного края басков, но ничего интересного, кроме самих басков, там нет. Теперь появилась мировая достопримечательность, все ждут туристов. Под туристов и были выделены государственные средства на музей ($100 млн на строительство плюс $20 млн Гугенхайму за марку). В музей пытаются перевезти "Гернику", которая, как утверждал Пикассо, тоже написана про басков.
Все это предлагает какой-то совершенно иной код восприятия. То ли перед нами аттракцион для туристов, то ли гениальная архитектура. На русский взгляд, это нельзя совместить. Но здесь все иначе — правильное устройство аттракциона по американскому рецепту требует гениального архитектора. Музей Гугенхайма в Нью-Йорке построен по проекту Френка Ллойда Райта и является одним из самых известных зданий ХХ века. Титановый цветок Герри является топологической вариацией атриумного пространства Райта, и обязательность такой вариации оговаривалась заказом. Это что-то вроде фирменного стиля Гугенхайма. Музей без гения — что хот-дог без кетчупа.
Обесценивает ли произведение эта включенность в технологию массовой культуры? Около Джоконды в Лувре постоянно стоит толпа туристов, которые щелкают фотовспышками. Каждую секунду — вспышка. Хотя картина и закрыта специальным поляризационным стеклом, которое не дает снимать со вспышкой, все равно снимают. Фотография — простейший способ присвоения. Джоконда, несомненно, функционирует как аттракцион массовой культуры, что не делает ее менее гениальной.
Так же и музей в Бильбао ошарашивает независимо от его принадлежности к масскультуре. Больше того, ошарашивает способность масскультуры производить такие аттракционы.
АННА Ъ-ГАРДНЕР