$2 млн 510 тыс. — таков относительно скромный суммарный результат прошедшего в Лондоне аукциона русского искусства фирмы Christie`s. О неудачной попытке получить по полмиллиона долларов за работы двух русских классиков, Айвазовского и Венецианова, а также об успешной продаже Репина и Фаберже рассказывает обозреватель Ъ МИХАИЛ Ъ-КАМЕНСКИЙ, оказавшийся единственным представителем российских СМИ на лондонском аукционе.
Последний из могикан
Нарушена многолетняя традиция русских недель в Лондоне. Удобная для клиентов Christie`s и Sotheby`s рождественская двухдневка русских аукционов и сопутствующие ей культурные события не состоятся. Торги Christie`s прошли 20 ноября, аукцион Sotheby`s назначен на февраль.
Причин тому много. Во-первых, организаторов не устраивает декабрь, так как в это время проходят многомиллионные аукционы западноевропейского искусства. Во-вторых, к Рождеству хранилища так забиты, что иконы начинают падать на яйца Фаберже, а те, в свою очередь, разбившись, ранят осколками Шишкиных и Айвазовских. В-третьих, для согласования дат обе фирмы должны искать компромисс. Но сейчас, когда Christie`s обошел Sotheby`s, а акции последнего упали на 6 пунктов, искать компромиссные решения становится все сложнее. В-четвертых, "русского товара" осталось мало. Контрабандный поток уже отнюдь не такой бурный, как в 80-х--начале 90-х: российский рынок оттягивает на себя большую часть произведений среднего качества, а иконы, ввиду падения цен, вывозить стало бессмысленно. Кроме того, аукционные эксперты стали интересоваться происхождением предлагаемых вещей и постоянно связываются с Интерполом. Краденные из России работы теперь довольно быстро оказываются в Art Loss Register (компьютерной базе данных произведений искусства, объявленных в розыск).
Легальные и нелегальные ручейки, текшие из России и худо-бедно подпитывавшие русские отделы аукционных домов, мелеют. Все западные коллекции известны наперечет, а смены владельцев в ближайшее время не предвидится. Так что аукционы наследственных коллекций — самого лакомого кусочка арт-рынка — в скором времени не ожидаются.
Но Christie`s, в отличие от Sotheby`s, повезло. Им досталась на продажу большая коллекция — 266 лотов (том II аукционного каталога) — живого владельца, престарелого Виктора Проваторова. Кроме этого, стараниями директора русского отдела Алексиса де Тизенгаузена на торги представлены собранные им по свету 200 разнообразных русских предметов (том I). Дело в том, что ноябрьским торгам Christie`s должен был предшествовать назначенный на 19 ноября русский аукцион Sotheby`s, так называемый Collonade Sale,— продажа небольшого количества недорогих предметов. Но когда руководство Sotheby`s узнало обо всех 466 лотах и двухтомном каталоге Christie`s, Collonade Sale был отменен, так как сравнение было бы не в пользу Sotheby`s.
И все же, несмотря на изменение привычного графика Russian Sales, народу съехалось много. Были представлены все ведущие российские антикварные фирмы и дилеры, более того, впервые за всю историю русских аукционов на них присутствовал и высокопоставленный представитель Министерства культуры, начальник управления по сохранению культурных ценностей Анатолий Вилков.
Шамиль не прошел
Второе место по числу представленных работ на этот раз досталось нечасто встречающемуся на художественном рынке Илье Репину. (Первое вот уже который год удерживает Иван Айвазовский, про которого известно, "что из 6000 его зафиксированных произведений 15 000 находится в собраниях Греции, Турции и Одессы").
Художник Репин предстал в роли стопроцентно раскупаемого портретиста, любившего: а) простой народ (этюд к "Бурлакам на Волге" — $39 000, "Портрет швейцара" — $118 500 (самый дорогой лот коллекции); б) собственную дочь ("Портрет Надежды Репиной" — $43 000); в) собратьев по живописному цеху ("Портрет Константина Коровина" — $6 000); в) чеченцев ("Портрет кавказского воина" — $96 000).
С последней работой связана любопытная история. Она появилась на московском рынке в октябре 1996 года. Фотографию "Воина" привез на Второй антикварный салон дилер из США с лаконичной атрибуцией персонажа: "Шамиль". Когда-то работа принадлежала египетскому паше, о чем свидетельствует надпись на арабском с обратной стороны холста: "Эта картина находилась в резиденции на улице Ахмад-Бача, дом 5. Как свидетельствует Йом Каско, она принадлежала паше Абед эль-Бача".
На первый взгляд сходство Шамиля с изображенным на портрете грозным кавказцем кажется бесспорным. Но хронологический анализ эту версию опровергает начисто. Стоящий средь гор мужчина кавказской национальности изображен в папахе, перевязанной длинной белой тканью. Повязать такую ткань имел право лишь тот, кто совершил хадж. Шамиль, попав в плен в 1859 году, смог отправиться к святым местам лишь в 1871. Более того, в том же году, сразу после совершения хаджа, он умер в Медине и никак не мог оказаться в горной местности. Изображенный Репиным персонаж значительно моложе Шамиля и является, по моему разумению, одним из его наибов (генералов), либо Кади Магомой, либо Иделем Веденским.
В схожести "Воина" с обоими этими господами может убедиться любой открывший VII том изданной в 1895 году в Санкт-Петербурге "Истории 44-го Драгунского Нижегородского его Императорского высочества государя наследника цесаревича полка" на странице 35. Однако уровень сознательности ныне живущих чеченцев пока еще недостаточно высок. Они не считают, что в их стране должны знать каких-то других героев, кроме самых главных — Шамиля и Дудаева. Именно поэтому, несмотря на мощную пропагандистскую кампанию, рассчитанную на состоятельных граждан свободной Ичкерии, работа была приобретена мирным гражданином США — любителем Репина.
Достойна отдельного рассказа судьба еще одного необычного лота — кулона "Снежинка". "Снежинка" была сделана в мастерской Альберта Хольмстрема, ведущего мастера фирмы Карла Фаберже, по заказу Эммануэля Нобеля и подарена промышленником бабушке теперь уже бывшей владелицы.
При прогнозе продажи $20 000-$32 000 стоимость кулона выросла до $51 000. Это изделие привлекло внимание не только своей красотой, несомненной подлинностью и необычайностью происхождения, но еще и тем, что эскиз снежинки был воспроизведен Фаберже при изготовлении знаменитого "Зимнего яйца", проданного Christie`s в ноябре 1994 года за $5 500 000. За кулон вели упорный торг представители крупнейших фирм, продающих изделия Фаберже, и известные коллекционеры, включая шведский королевский дом. Но купил "Снежинку" дилер N по поручению российского клиента. После аукциона к N подошел крупный немецкий дилер Z и, похвалив за хороший выбор, сказал, что кулон отличный и что он видел его минувшей осенью на выставке Carl Faberge, организованной под патронажем ее Величества королевы Сильвии в Национальном музее Стокгольма. Поэтому, по мнению Z, купил ее N чрезвычайно дешево. Обрадованный и удивленный N стал листать стокгольмский каталог, но "Снежинки" там нашел.
А чуть позже тоже известный, но уже российский дилер D, живущий в Санкт-Петербурге, проинформировал N, что упомянутый кулон был им продан прошлой весной в Москву за $10 000, но без коробки. Сомнение в подлинности коробки может повергнуть в уныние любого компетентного коллекционера. Родной футляр на рынке изделий Фаберже порой играет важную роль при доказательстве подлинности вещи. Однако дилер N не испугался, он просто не поверил дилеру D, поскольку знал о том, что несколько лет назад один из крупнейших ювелирных магазинов Лондона Wartzky смог купить две огромные учетные книги-альбома с эскизами, порядковыми номерами и датами производства всех изделий Фаберже, сделанных между 1909 и 1915 годами.
Дилер N пришел в фирму Wartsky, попросил разрешение посмотреть на эскиз "Снежинки" в книге и сфотографировать страницу, чтобы приложить ее к оригинальному изделию. Поначалу сотрудники Wartzky ему отказали. Аргументируя отказ тем, что эти книги — источник бесценной информации для поддельщиков, ведь по каждому изделию кроме самого эскиза в них приведены все мельчайшие детали, вплоть до количества, веса и цвета каждого камушка. Но так как сотрудники Wartzky присутствовали на аукционе и видели, что дилер N купил "Снежинку", то в конце концов они смягчились и разрешили ему, как владельцу, посмотреть учетную книгу. Правда, полистать альбомчик ему не дали, так как не верили в нежность прикосновений пальцев N к священным страницам. Все искали сами и нашли, нашли под оригинальным названием "Кулонъ — морозъ"! А потом все-таки разрешили и сфотографировать, но не страницу, а лишь ту ее часть, на которой все про этот "Мороз" написано. Когда же N переписывал номер страницы и дату изготовления, сотрудники фирмы запретили ему пользоваться ручкой и дали карандаш.
Старик Provatoroff и его коллекция. Том II
Виктор Герасимович Проваторов, 89 лет от роду, появился на свет в московской купеческой семье. В 1924 году вся семья Проваторовых переехала в Англию. Окончив геологический факультет Лондонского университета, Виктор уехал в Конго, где успешно занимался георазведкой. После войны торговал мехами в Нью-Йорке. Дилерствовать и коллекционировать русское искусство начал в 50-х годах. Часто бывая в Женеве, организовал первую выставку своего собрания в начале 60-х в Женевском Musee d`Art. В середине 60-х продал свою коллекцию икон и стал профессиональным дилером по русскому искусству. За последние 40 лет не пропустил ни одного русского аукциона. Деньги, вырученные от продажи коллекции, будут перечислены в один из благотворительных фондов. Живет в Монако.
Алексис де Тизенгаузен, выходец из семьи русских эмигрантов, стал работать в Christie`s с 1985 года. В том же году на одном из русских аукционов познакомился с Виктором Проваторовым. Так как тогда на русском рынке русских практически не было, два славянина быстро нашли друг друга. Тизенгаузен часто гостил у Проваторова в его доме под Лондоном и помогал старику подстригать кустарник. Через 13 лет, выбирая между Sotheby`s и Christie`s, коллекционер предпочел отдать собрание в руки своего внештатного садовника. Договоренность с Christie`s была достигнута в июле 1997-го, а в августе коллекция уже находилась на складе.
Вместе с вещами Christie`s получили скандального, темпераментного и непоследовательно партнера с диктаторскими замашками. Проваторов постоянно менял условия в зависимости от настроения, достичь с ним компромисса было чрезвычайно тяжело. Встречая измученного Тизенгаузена, коллеги из Sotheby`s с пониманием глядели на конкурента. В процессе предварительных переговоров, которые Проваторов на первоначальном этапе вел и с Sotheby`s, им тоже пришлось несладко. Владея огромным собранием, старик, как всякий коллекционер, преувеличивал его материальную и художественную ценность.
Когда все вещи было выставлены, стало ясно, что коллекции в строгом смысле этого слова не существует. Есть бессистемный набор разномастных произведений по завышенным ценам. Эта своеобразная коллекция, импульсивная и неровная,— само воплощение характера ее владельца. Проваторов хорошо чувствовал и понимал раннее русское серебро, и эту часть собрания выгодно отличает цельность и высокая результативность продаж. Из 101 "серебряного" лота продано 72. Однако главными вещами всего аукциона стали два важных полотна знаменитых русских мастеров: "На сенокосе" Алексея Венецианова и "Привал на берегу", естественно, Ивана Айвазовского.
Считая свою коллекцию самой выдающейся, Проваторов квалифицировал "Привал на берегу" как лучшую на рынке и навязал Christie`s безумный старт - $500 000. Некоторые российские СМИ, экономя на командировочных, доверились непроверенной информации и дали ложное сообщение о триумфальной продаже Айвазовского. На самом деле, полоумных не нашлось, зато информационная "утка" сыграла на руку российским дилерам, успевшим в течение последних дней "задвинуть" под шумок пару Айвазовских по завышенным ценам.
Купив за гроши 20 лет назад на лондонском аукционе фирмы Bonham`s картину неизвестного (фирме Bonham`s) русского художника, Проваторов отдавал себе отчет, что судьба наградила его шедевром. Руководствуясь смешанными чувством патриотизма и купеческого упрямства, он мечтал о приобретении этого полотна одним из русских музеев, но за сумму, не меньшую чем магические $500 000. При этом Проваторов почему-то не учитывал, что, во-первых, в российских музеях уже есть нехудшие работы Венецианова, купленные в свое время у людей с трезвым рассудком, а во-вторых, что у российских музеев вообще нет денег.
Не получив в ходе торгов ни одного предложения, Венецианов был, как и Айвазовский, снят с продажи. Кучкующиеся после аукциона дилеры, обсуждая происходящее, резонно говорили друг другу, что, пожалуй, за "айваза" они бы в Москве больше $200 000 не дали, а за "сельхозтему" Венецианова красная цена $40 000 -60 000. Боюсь, они были правы.
Иссякающий западноевропейский рынок оказывается перед нелегким выбором: на продажу предлагаются либо произведения низкого качества по низким ценам, либо качественные работы, но по ценам запредельно высоким. Вся надежда на коммунистический переворот, крушение внутреннего российского рынка, закрытие границ и новый поток контрабанды.