11 марта исполняется год мощнейшему землетрясению в Японии, которое вызвало цунами и привело к авариии на АЭС "Фукусима-1". Накануне памятной даты "Огонек" встретился с ликвидаторами
— Какой момент был для вас самым сложным на "Фукусиме"?
Аккуратный и молчаливый Кэндзи Такеда, командир отряда 3-го пожарного округа Токийского пожарного управления, услышав перевод вопроса, начинает внезапно и прерывисто смеяться.
— Простите, я пытаюсь найти слова,— поправляется Такеда.— Все дни работы на аварийной станции были одним большим стрессом. Под моим началом было много людей, которые никогда не сталкивались ни с чем подобным и которые ждали, что я скажу. От такой ответственности начинается бессонница.
Переводчик заканчивает диктовать ответ, и ликвидатор, вслушиваясь в интонации чужой речи, просит обязательно добавить: сейчас он спит хорошо. Кошмары не мучают.
После Великого землетрясения Восточной Японии, как здесь называют мартовскую трагедию, прошел год. Японцы оправданно гордятся тем, что смогли оправиться от чудовищного по силе удара. Разобраны все завалы, вывезен мусор (из одной только префектуры Мияги — 16 млн тонн), дороги проложены заново, у всех пострадавших есть кров. Нет пока только одного: итоговой цифры самых страшных и непоправимых — человеческих потерь. Вот уже год из одной сводки о последствиях землетрясения в другую переходят более 3 тысяч человек, которые 11 марта пропали без вести и до сих пор не найдены. А так, по официальным данным, 11 марта 2011 года унесло 15 848 жизней.
И еще этот день унес уверенность в том, что мирному японскому атому нет альтернатив. Сегодня в Японии отключены 52 из 54 имеющихся реакторов, к середине весны на плановую проверку закроются последние два. Решение о возобновлении работ должны одобрить местные власти, а после пережитых страхов такое решение легким и быстрым не будет.
Да и как на это надеяться, если раз в несколько месяцев по мировым информагентствам расходятся тревожные новости: то на АЭС "Фукусима" снова раскалилось ядерное топливо, то обнаружена утечка радиоактивных веществ в Тихом океане. Хотя часто такие новости — это неподтвержденные слухи, повод для них будет еще лет 30 — столько, по оценкам правительства, потребуется Японии на демонтаж реакторов и извлечение ядерного топлива.
— И все-таки, как бы ни волновала нас сейчас "Фукусима", все развивается по очень оптимистичному сценарию,— поделился с "Огоньком" своими соображениями чиновник японского МИДа.— Вот, например, сегодня даже в столовые министерств и ведомств закупается рис из пострадавшей префектуры: он безвреден. А в прошлом марте никто не мог предсказать, что будет через неделю...
Техника импровизации
Неправительственная организация Фонд инициативы "Возрождение Японии", которую основал бывший главред газеты "Асахи" Еити Фунабаси, провела расследование обстоятельств аварии, опросив более 300 участников событий. Вывод: стране крупно повезло — риск действительно катастрофических последствий был огромен. Правительство всерьез рассматривало план эвакуации Токио, а что происходит с реакторами, не вполне понимали даже сотрудники станции.
— Ночью 16 марта мы получили приказ выдвигаться в сторону "Фукусимы",— вспоминает Такеда.— О том, что там творится, узнавали только из сообщений СМИ. Кстати, спасибо журналистам: она на удивление похоже все описали.
К агонизирующей станции под руководством Такеды отправилось 139 человек — все его подразделение и несколько команд из других отрядов Токийского пожарного управления. Накануне, 14 марта, на третьем энергоблоке произошел взрыв водорода, и чтобы у реактора уцелел корпус, требовалось его охладить.
— То есть мы должны были подойти вплотную к стенам третьего энергоблока и пролить его водой,— поясняет Такеда.— Там уже работали местные пожарные и сотрудники АЭС, но на наш отряд легла основная ответственность, потому что мы — единственное подразделение в Токийском пожарном управлении, специальность которого — работа на ЧС, связанных с риском биологического, химического и радиационного заражения.
Специализация на деле означала, что пожарные этого отряда хорошо знали теорию: какая степень защиты нужна, как вести себя в зараженной местности... В пути провели несколько учений. Однако после первых же завалов на дороге, которая в 10-километровой зоне АЭС стала почти непроезжей, о теории пришлось забыть — реальные условия оказались совсем иными.
Ре Ямадзаки, пожарный отряда, показывает защитные комплекты одежды: для работы в радиационной местности полагается серебряный, нанокосмический скафандр, какие часто мелькают в голливудских фильмах.
— Но мы их ни разу не надели,— признается подтянутый, высокий Ямадзаки.— Очень громоздкие: ну как в них завалы разбирать! В результате все носили свои обычные пожарные костюмы и дышали через такие же обычные угольные противогазы.
Тактика проливки реактора, детально разработанная перед отъездом в штабе пожарного округа, "в поле" тоже не сработала. Хотели, например, набирать воду на берегу, рядом с третьим энергоблоком, но цунами фактически уничтожило сам берег.
— Вместо береговых платформ в том месте была каша из бетона и железа,— вспоминает Ямадзаки.— Она, кстати, очень напоминала застывшую волну: цунами само смастерило себе памятник.
"Памятник" пришлось объезжать, и из-за этого сорвалась еще одна штабная заготовка — планировалось растягивать водозаборные шланги, не выходя из машин.
— Оказалось, что тянуть шланг можно только вручную,— говорит Такеда.— Это неприятное дело, если учесть, что 50 метров такого шланга весят более 100 килограммов.
И все же к вечеру 18 марта на третий энергоблок полилась вода. Семь машин, сменяясь, подъезжали вплотную к реактору, командир пожарного отряда наводил шланг, а мировые информационные агентства передавали молнии: температура внутри реактора стабилизировалась.
Самочувствие отличное
— Кто-то из вас мог не поехать, отказаться от работы на "Фукусиме"? — спрашиваю я, рискуя снова вызвать смех Такеды.
— Начальство осознавало исключительность приказа, поэтому мы могли сказать "нет",— поясняет пожарный.— Но вы же понимаете, никто так не сказал. Вышли даже те, кто был на больничном. Наш отряд поехал в полном составе.
Своим домашним большинство ликвидаторов не раскрывали подробности задания. Жена Такеды, по его словам, провожала мужа молча, как обычно.
— В конце только сказала: "Будь осторожен". И, кажется, еще постояла у окна. Но она же знает — у меня такая работа,— пожимает плечами командир.
Самая большая доза радиации, полученная пожарным из отряда Такеды на "Фукусиме",— 27 миллизивертов. Сказать, много это или мало, тяжело. Безопасной годовой дозой облучения считается 1 миллизиверт, но проблемы со здоровьем, непосредственно вызванные радиацией, по подсчетам ученых, начинаются после дозы в 100 миллизивертов.
— Я себя чувствую отлично,— уверяет Ямадзаки.— Скорее уж устанешь от регулярных медосмотров.
Ямадзаки проводит журналистам экскурсию по гаражу, любовно описывая полезные свойства каждой из десяти моделей машин и попутно сокрушаясь, что много хорошей техники осталось на "Фукусиме".
— Фонит, ничего не поделаешь. А жаль, мы ведь некоторым машинам даже прозвища даем: ручной робот, дракон...
Реплику пожарного прерывает вой сирен. Ямадзаки вытягивается по струнке, Такеда бежит на командный пункт. И вот уже несколько машин, до блеска начищенных, игрушечно-красных, с воем выкатываются из гаража: с АЭС все в порядке, просто задымление на ближайшей фабрике.