"Нагота преследует меня с начала карьеры"

В российский прокат вышел "Стыд" Стива Маккуина, главную роль в котором сыграл Майкл Фассбендер. "Огонек" побеседовал с актером

Ирландско-немецкий актер Майкл Фассбендер сегодня нарасхват. Но были времена, когда он подрабатывал барменом и грузчиком, а денег у него не хватало даже на автобусный билет. Над своей популярностью Фассбендеру пришлось немало потрудиться: голодать в "Голоде" у Маккуина, изучать Канта и Фрейда в "Опасном методе" у Кроненберга, драться в "Нокауте" у Содерберга и подолгу стоять нагишом перед камерой в "Стыде" вновь у Маккуина. Последний из череды фильмов с Майклом Фассбендером, вышедший ныне в России, "Стыд" режиссера Стива Маккуина растлевает не плоть, но разум. Беззастенчиво, немного статично, будто это все еще предыдущее пристрастие режиссера — видеоарт — излагаются сложности тайного, полного неподконтрольного сознанию желания разврата. Семейные ценности, чувства и отношения между людьми для главного героя — это гнетущие условности, с которыми ему приходится сталкиваться. Не было бы их — не было бы проблем, было бы только порно и холодное очарование. Впрочем, еще неизвестно, кто больший извращенец: Брендон (Фассбендер), в неограниченном количестве потребляющий продукцию порноиндустрии, или его начальник, повсеместно пытающийся неумело закадрить девушек.

— Господин Фассбендер, ваши роли часто затрагивают одну и ту же тему — "эротические удовольствия". В "Опасном методе" вы психиатр, соблазняющий свою пациентку, в "Стыде" ваш герой зависим от секса и практически весь фильм проводит нагишом.

— Когда я начал работать над фильмом "Стыд" с Маккуином, мне на глаза попалась статья. В ней было написано, что только в Америке 24 миллиона человек страдают от сексуальной зависимости. При этом сексуальная зависимость официально не признана болезнью. Однако речь идет не об одержимости сексом, даже если он и играет исключительную роль в жизни моих героев. Речь идет не о физическом акте как таковом, а о том, как секс разрушает отношения между людьми.

— Как готовятся к таким ролям?

— Наверное, ждете от меня откровений о том, что для роли я все испробовал на собственной шкуре? Должен вас разочаровать, я изучил лишь теоретическую сторону дела. Как, наверное, и для вас, сексуальная зависимость является для меня очень неопределенным понятием. О ней я знаю лишь по слухам, из бульварных газет, где смачно описывают приключения знаменитостей. Я всегда исхожу из сценария. Он для меня — основа основ. Текст я читаю как минимум 200 раз и каждый раз представляю себе героя, пытаюсь вжиться в его образ и проблемы. Часто я составляю список всех его характерных особенностей. Например, я говорю себе: "Он вспыльчивый. Эта черта мне хорошо знакома, поэтому я могу ее отлично изобразить". Другие черты — если они у меня отсутствуют — я пытаюсь понаблюдать у других. Еще записываю биографию героя, выдумываю, кем бы могли быть его родители, любит ли он выпить, есть ли у него друзья. В работе над "Стыдом" мне повезло, потому что я познакомился с одним сексуально зависимым, который мне поведал о своей жизни, образно описал, как он стал таким человеком, почему постоянно искал близости с женщинами, но когда ее находил, ограничивал контакт лишь до сексуальной близости, стараясь эмоционально себя ничем не связывать. В какой-то мере это психоанализ, которому подвергаешь человека, если хочешь его сыграть.

— Кстати, психоанализом вам пришлось заняться в образе Карла Густава Юнга, которого вы играли в "Опасном методе". Вы от таких тем не теряете душевный покой?

— Нет, я не страдаю маниакальными и другими навязчивыми идеями. Для этого у меня слишком плотный рабочий график. Работаю почти без выходных, прихожу домой и сразу в постель, на следующее утро — опять на работу. Занятым людям некогда углубляться в проблемы и страдать отклонениями, на это у них нет времени. Правда, есть и исключения. Например, моя сестра Катарина. Но психоанализом она занимается по долгу службы. Она врач-психиатр. С ней я много консультировался, когда готовился к роли Карла Юнга для "Опасного метода" и Брендона из "Стыда".

— Можно ли назвать Брендона героем нашего времени?

— Думаю, что тема фильма могла возникнуть исключительно в наше время. Особенно если учесть, какой доступной стала информация о сексе. Когда я был ребенком, помню, что мне приходилось украдкой ходить в какую-то лавку, где книжки о сексе были спрятаны на последней полке, и я просил хозяина магазина дать посмотреть мне картинки. Заканчивалось все тем, что он прогонял меня со словами, что мне следует прийти к нему года через два-три. Помню, как испытывал чувство стыда уже от того, что стоял рядом с той полкой. Теперь 12-14-летние подростки заходят в интернет, и уже через несколько секунд перед ними мелькают любые страницы, причем не только порнографические. В нашем современном обществе царят декадентство и излишество — в еде, удовольствиях, одежде. Выбор огромный, и еще уходит много времени, пока из-за излишества товаров выберешь себе подходящую футболку, нужный сорт колбасы или курортный маршрут. То же самое царит в современных коммуникациях. У нас колоссальный выбор: Google, Facebook, Twitter, Skype. "Телесное" присутствие уже даже не нужно, все проблемы решаются в виртуальном пространстве. Мой Брендон традиционным сексом почти не занимается. Сидит дома, подключается к интернету, и любимая проститутка уже ждет его на экране.

— У Брендона секс виртуальный, но вам-то приходилось по-настоящему оголяться перед камерой. Или это делал за вас двойник?

— Двойника у меня нет. Все сцены действительно пришлось сыграть самому. Нагота преследует меня с начала карьеры. Моей самой первой работой стала съемка клипа для шведского телевидения. Когда я пришел на съемочную площадку, мне пояснили, что текста и диалогов у меня не будет. Просто нужно скинуть одежду и встать перед камерой. В Ирландии или Англии на этот счет все же есть некоторые ограничивающие факторы, например дают одежду для прикрытия обнаженных частей тела. В Швеции все проще: если холодно, сказали мне, нужно разогреться и встать перед камерой.

— Вам приходилось идти на большие жертвы, чтобы избежать безработицы.

— Уже с детства родители приучили меня и сестру к тому, что жизнь не сахар и все в ней нужно заработать. Им тоже пришлось нелегко. Когда семья переехала из Германии в Ирландию, отец открыл ресторан. Работали всей семьей не покладая рук. С детства меня удивляли некоторые ровесники, которые могли позволить себе клянчить у родителей деньги и обижаться, если те не покупали им желаемые игрушки. У моих родителей ответ был коротким и ясным: "Этого мы себе не можем позволить". Я рано понял, что миром управляет не справедливость, а везение, а также то, что трудности помогают сформировать характер. Поэтому в начале своей карьеры, когда мне частенько приходилось сидеть без работы, я не брезговал работать грузчиком, мыть посуду в барах и заниматься простым физическим трудом. Если бы я не стал актером, я, может быть, открыл бы свой бар. Но актерство — это моя страсть, потому я и готов раздеваться и голодать во имя искусства, а не из боязни замарать руки тяжелой работой или остаться без нее.

— Пресса в Италии, где проходила мировая премьера "Стыда", обвинила вас в растлении зрителей.

— Меня удивляет, что в стране, где культура Возрождения воспела красоту человеческого тела, так ранимо отнеслись к моей наготе. Не будь я актером, публично раздеваться бы не стал. Каждый раз, когда мне приходилось заниматься сексом на экране, я молил в душе Маккуина, чтобы мы сняли один-два, а не десяток дублей. Кроме того, я старался общаться со своей сценической партнершей как можно вежливее и уважительнее, чтобы у нее не сложилось впечатление, что я хочу воспользоваться моментом.

— Как вы думаете, понимает ли Брендон, что он болен?

— Думаю, что со временем он задает себе вопросы о том, что с ним не все в порядке. Да, он осознает, что болен. Собственно говоря, поэтому он и ввязывается во все эти приключения, чтобы каким-то образом побороть себя, вернуться к нормальной жизни. Когда в его жизнь вторгается сестра, он пытается создать максимально комфортную обстановку для ее проживания: убирает квартиру, выбрасывает компьютер и порнографию, а также — чтобы не шокировать — исчезает из дома. Мне кажется, что он специально доводит себя до такого состояния, которое ему даст возможность либо изменить жизнь, либо обратиться за помощью к профессионалу. В результате всего этого срыв наступает не у него, а у сестры, что и заставляет его остановиться.

— В картине "Нокаут" у Содерберга вы впадали в другую крайность — избивали женщину...

— В жизни мне редко доводилось драться, лишь в далекой юности, о чем я сегодня очень жалею. В последующие годы от рукоприкладства меня спасали лишь быстрые ноги. Когда Стивен предложил роль в своем фильме, я согласился. Актерская профессия похожа на военную: записался, нужно выполнять поручения. Однако помню, как пошутил, что мне было бы гораздо легче быть избитым, чем избивать самому. На что режиссер сказал: "Не беспокойся, эта девица хорошо дерется. Ты забудешь, что она представитель слабого пола". Так и получилось. В фильме моя партнерша не только дает мне хорошую взбучку, но в заключение застреливает через подушку. Поэтому моя совесть перед ней чиста. Кроме того, роль Пола в "Нокауте" была совсем небольшая: всего несколько съемочных дней в Ирландии. В конце фильма есть короткая сцена, где герой Макгрегора встречает моего и дает заказ. А мой герой ему возражает, что задание выполнить будет трудно, потому что он еще никогда с женщинами не боролся. Это мое небольшое моральное оправдание.

— Как вы относитесь к жанру action, где актеру приходится больше работать телом, чем головой? У вашего героя, кажется, практически отсутствуют диалоги...

— Кино — искусство визуальное. А значит, фильм с немногочисленными диалогами принадлежит к настоящему кино. Так, по крайней мере, мне сказал Стивен Содерберг, а я ему поверил и сыграл Пола.

Беседовала Татьяна Розенштайн