На 78-м году жизни умер драматург и сценарист Геннадий Бокарев, чья пьеса «Сталевары» (1973) занимала почетное место в «литературном каноне» застойного соцреализма.
Хотя с 1968 года Бокарев и занимал в родном Свердловске номенклатурные должности на телевидении, а с 1985-го был худруком местной киностудии, нечестно назвать его «чиновником от литературы». Тяготы военного быта сирота (отец писателя погиб в Сталинграде) компенсировал запойным чтением, а писать начал — и уже не мог остановиться — лет в 15. И о сталеварах написал не столько из конъюнктуры, сколько потому, что это был его материал: десять лет оттрубил инженером на «Уралмаше», а сценарный факультет ВГИКа окончил (1967) заочно, без отрыва от производства.
Социальные лифты в СССР функционировали исправно, но кроме этого уральскому богатырю (он радостно хвастался своими 182 см и 110 кг) Бокареву еще и повезло, причем дважды. Первый раз, когда в 1964 году его повесть «Мы» (о существовании романа Евгения Замятина дебютант не подозревал) опубликовала «Юность». Второй раз, когда 14 октября 1973 года «Сталеваров» сыграли во МХАТе в постановке самого Олега Ефремова.
Собственно говоря, это была инициатива Ефремова — позвонить Бокареву и предложить переделать сценарий «Самый жаркий месяц» (фильм в 1974 году поставит Юлий Карасик) в пьесу. Начало 1970-х — время расцвета «производственной драмы», которой, как это ни странно на нынешний взгляд, увлеклась либеральная интеллигенция. В «Протоколе одного заседания» Александра Гельмана или «Человеке со стороны» Игнатия Дворецкого не хорошее боролось с лучшим, как в сталинские времена, а одинокий спец-нонконформист шел наперекор правящей бал показухе. Так и в «Сталеварах» герой срывал план, но не допускал выпуска некачественной стали. Такое вот своего рода диссидентство. Ефремову, очевидно, позарез нужен был «свой» спектакль «на тему» — тут-то и подвернулся Бокарев.
Его путь — типичный путь советского писателя, имевшего несчастье дожить до постсоветских времен. Он писал добротные сценарии, которые добротно переносились на экран. «По собственному желанию» (1973) Эдуарда Гаврилова — фильм о том, что работа балерины так же нужна людям, как и работа кузнеца. «Здесь твой фронт» (1982) того же Гаврилова — опять об «Уралмаше», только военной поры. «Найти и обезвредить» (1982) Георгия Кузнецова — хороший триллер об отпускниках, помогающих изловить банду грабителей.
А потом все обвалилось, и советским писателям пришлось стать антисоветскими. Хорошо еще, когда сценарии Бокарева воплощал классик Ярополк Лапшин: «Перед рассветом» (1989) — вполне себе экзистенциальная драма с участием лейтенанта конвойных войск, уголовника и «врага народа», волей немецких бомбардировщиков отданных на произвол судьбы. Но в поздней фильмографии Бокарева хватает поденщины. История «афганца», мстящего за изнасилованную девушку Зою («Приговоренный» Аркадия Кордона, 1989); «триллер-шоу с выстрелами, поисками золота и рекламой» («Большое золото мистера Гринвуда» Игоря Резникова, 1991); профинансированная правительством Кабардино-Балкарии драма о депортации балкарцев в 1944 году («Дорога на край жизни» Рубена Мурадяна, 1995).
Бокарев клял продюсеров, печатал сценарии, не имеющие шансов на воплощение, в журнале «Урал», но чувства юмора не терял. Взял да и пожалел на закате жизни, что не вступил некогда в партию «сексуал-демократов», куда зазывал его какой-то грузинско-польский прохвост: ведь было бы так здорово, если бы все расы на Земле переспали друг с другом, слились в один народ и лишили бы войны всякого смысла.