Юбилеи искусствоведов, как правило, не освещаются в прессе. Тем не менее юбилей одного из крупнейших кино- и театральных критиков последних десятилетий Инны Соловьевой, с осторожностью относящейся ко всякому пафосу и коллективным страстям, заслуживает отдельной статьи.
Крупнейший историк МХАТа. Педагог ГИТИСа, воспитавший не одно поколение театроведов. Критик современного театра и кино, чье мнение звучит теперь не так часто, но по-прежнему авторитетно. Автор блистательных статей и книг (многие из них написаны в соавторстве с Верой Шитовой) о зарубежном кинематографе, главным образом итальянском и французском — о Висконти, Беккере, Трюффо, Габене. Замечательный писатель, не одаривший нас романами и поэмами, но воплотивший свой мощный литературный дар в жанре критического эпоса (монография "Немирович-Данченко" в серии "Жизнь в искусстве").
Охарактеризовав творческую личность Соловьевой в мужском роде, не станем повторять банальности о том, что у нее мужской ум и мужское перо. Женского в ней тоже предостаточно, а мудрость непонятным образом уживается с почти детской непосредственностью восприятия. Ну, назовем ее свежестью, и признаемся, что для критика это завидное качество.
Статья "Страсти под вязом и вяз", фрагмент которой мы приводим, появилась почти десять лет назад. В этой статье Соловьева сумела сформулировать едва ли ни самое больное противоречие в общественном сознании минувшего десятилетия. Критик первой не из стана "противников перестройки" выражает сомнение в плодотворности разоблачительной истерии в частности, равно как и в плодотворности взвинчивания эмоций на неопрогрессистской почве вообще.
Разбирая типовой перестроечный документальный фильм "Группа товарищей", критик позволяет себе усомниться в правомерности группового единения "публицистических целей ради" "жертв режима" — от Мандельштама и Ахматовой до Вадима Сидура и Андрея Тарковского.
Инна Соловьева выступает против абстрактного, а потому фальшивого "образа жертвы" и "образа врага", пусть даже последним будет партия. И признается, нарушая кодекс тогдашней политкорректности: "Не пойму, хоть убейте, чем Брежнев повинен в смерти Анатолия Эфроса".
В конечном счете, Соловьева предугадывает процессы ближайшего будущего, которое сегодня стало настоящим. Популизм новых фигур политического шоу-бизнеса. Подчиненность культуры новой идеологии и новой власти. Леность мысли и непрофессионализм творцов, прикрытые аффектированной страстью и ложным пафосом.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ