28 ноября в Мамуте (США) впервые в розыгрыше Кубка мира-97/98 по горнолыжному спорту на старт супергиганта выйдет 26-летняя москвичка Светлана Гладышева — серебряный призер Олимпиады-94 (супергигант) и бронзовый — чемпионата мира-91 (скоростной спуск). Накануне отъезда женской сборной России в США в московском олимпийском пресс-центре Coca-Cola СВЕТЛАНА ГЛАДЫШЕВА дала интервью корреспонденту "Коммерсанта" ВАЛЕРИИ Ъ-МИРОНОВОЙ, в котором поделилась планами в преддверии третьей в своей спортивной биографии Олимпиады.
— Многие специалисты, отдавая дань вашим титулам, все же упрекают вас в отсутствии стабильности. Показательным в этом отношении стал минувший сезон, в котором, блеснув в самом начале, вы затем так и не смогли закрепить успех.
— Тем не менее считаю его вполне удачным для себя. Победа на этапе Кубка — пускай даже единственная — все равно очень почетна для любого горнолыжника. Кубок мира тем и отличается от всех остальных соревнований, что сегодня ты выступил так, а завтра можешь выступить и по-другому. Сразу после Нового года меня начали мучить болезни — то желудок, то простуда. Самое досадное, что к чемпионату мира в Сестриере я сумела обрести просто отличную форму. Но по иронии судьбы на старт в супергиганте вышла с температурой 39°. Показала лучшее время на верхней части трассы, а дальше ничего у меня уже не получилось. Что касается Олимпиады, то на мой взгляд, это соревнование ни на какое другое не похоже. Именно она расставляет акценты.
— Вы уже выступали на олимпийской трассе в Нагано, понравилась она вам?
— Не слишком. Чересчур уж пологая. Я, в отличие, скажем, от Варвары Зеленской, такие трассы не люблю. А по ее мнению, олимпийская дистанция технически сложная. Мне же по душе совсем другие — серьезные, крутые, как мы говорим, рабочие горы. На наганской трассе, на мой взгляд, есть всего два нормальных участка — три поворота вверху и четыре — в нижней части. Так что на Олимпиаде мне в какой-то степени немножко придется через собственное "я" перепрыгивать. Но вы не подумайте, что из-за того, что олимпийская трасса мне не по душе, я отказываюсь от своих амбиций завоевать на ней медаль.
— В супергиганте или, быть может, и в скоростном спуске тоже?
— Постараюсь с самого начала сезона закрепиться наверху в обоих видах. Но какой-то особенной тактики я так до сих пор и не выработала. Буду выступать в свою силу, и все. Первые соревнования покажут, какая она — моя тактика. Однако предпочтение отдаю все-таки супергиганту, в котором, на мой взгляд, борьбу за медали в Нагано поведут в основном пятеро горнолыжниц — итальянка Изольда Костнер, немка Катя Зайцингер, шведка Пернилла Виберг, Зеленская и Гладышева. К слову, наши соперницы тренируются сейчас в поте лица. Что же касается травмированной Виберг, то будьте уверены: она восстановится к Олимпийским играм и нервоза, как у некоторых наших спортсменок, у нее к тому времени уже не будет никакого. У себя в Швеции Пернилла, по существу, единственная спортсменка, претендующая на олимпийское золото. Поэтому ей непременно создадут все условия, станут беречь и ни в коем случае не будут перед Играми посылать на амбразуру всех подряд соревнований и требовать от нее побед во что бы то ни стало. Сумеет Виберг подготовиться к февралю, значит, выступит в Нагано нормально.
— Кто из ваших с Зеленской соперниц в той или иной степени зависим от качества и профиля трасс?
— Они нам своих козырей не раскрывают. А назвала я этих горнолыжниц потому, что считаю их объективно сильнейшими в мире именно в супергиганте.
— Вы родились, выросли и впервые встали на горные лыжи в Уфе, теперь вот уже несколько лет прописаны в Москве. Домой не тянет?
— Стыдно сказать, но уже целых два года дома не была. Тянет, конечно. Но так получается, что в те редкие дни, когда я свободна от тренировок и соревнований, засасывает московская круговерть. А родители теперь сами ко мне в гости приезжают.
— Как получилось, что девочка, выросшая в отнюдь не горнолыжном центре, выбрала именно горные лыжи?
— По чистой случайности. Помню, когда я в пятом классе училась, носились мы с моими друзьями-мальчишками как сумасшедшие на велосипедах. Вылетаю из-за угла дома и на полной скорости едва не врезаюсь в какого-то дяденьку. Бормоча извинения, проношусь мимо. А на следующем кругу он меня ловит. Я-то с испугу подумала, что ругать будет, а он и говорит: "Девочка, ты, вижу, скорость любишь. Хочешь попробовать покататься на горных лыжах?" "Хочу",— ответила я. Но пришла в секцию только через год — есть у нас в Уфе прямо посреди нового района 400-метровая горочка. Думала, меня уже не возьмут. Но мне разрешили попробовать. Вот и пробую уже 14 лет.
— Мы знакомы с вами уже не один год, и у меня сложилось впечатление, что в жизни, кроме спорта, вас интересует и многое другое...
— Конечно. Я же живой человек и не одними километрами жива. Мой дом никогда не пустует: я обожаю шумные компании. И классные автомобили, которые меняю довольно часто. Сейчас езжу на Mazda, но собираюсь ее продавать: ведь не стоять же ей под открытым небом всю зиму, пока меня в Москве не будет? А потом опять куплю себе какую-нибудь новую модель. Кстати, зная за мной эту слабость, только ленивый не язвит: мол, какая машина у тебя, Светик, на очереди?
— А в самом деле — какая?
— Посудомоечная. Вот какая. Тем более, что мои материальные проблемы в случае, если я в сезоне выступлю нормально, обещало частично разрешить динамовское руководство. Как-никак я — лейтенант внутренних войск.
— Что для вас значит "нормально"?
— Как минимум — место в первой шестерке на Олимпиаде и на Кубке мира.
— Во время Олимпиады-92 в Альбервиле, когда вы выиграли три контрольных тренировки из четырех, вся деревня уже накануне основного старта заранее поздравила вас с победой. Не стали ли вы с тех пор излишне суеверной?
— Верующей, скорее. Представьте себе, я часто хожу в церковь и перед каждым стартом поизношу всегда одну и ту же молитву.
— Что просите у Всевышнего?
— Всегда одного и того же — душевного спокойствия. Потому что если все будет нормально в душе, то и в спорте тоже. И еще здоровья, конечно. Потому что в расставание с горными лыжами в мои ближайшие планы не входит.
— И все-таки рано или поздно, но этого не избежать.
— Чем потом займусь — пока не знаю. Есть, конечно, некоторые соображения на этот счет, но я о них не распространяюсь. Многие мои коллеги-спортсмены — и зарубежные, и российские — становятся после активных занятий спортом журналистами. Кстати, никогда бы раньше не подумала, что когда-нибудь буду давать интервью Тане Лебедевой (получившая на чемпионате мира-95 травму член российской горнолыжной сборной Татьяна Лебедева с нынешнего года работает корреспондентом в одной из телекомпаний.— Ъ). Журналист — слишком ответственная профессия, и если бы я занялась журналистикой, то уж точно не имела бы права писать что-то о людях от себя. А была бы, наверное, интервьюером.
— Выходит, себя вы не считаете человеком ответственным?
— Есть такой грешок. Да нормальный я человек. Не хуже и не лучше других спортсменов. Главное — не равнодушная и не черствая. Просто в спорте мы получаем хорошую жизненную школу и выходим из него хотя и побитыми, но закаленными и со своей философией.