АНДЖЕЛИНА ДЖОЛИ ответила на вопросы АНДРЕЯ ПЛАХОВА.
— Когда шла война в Боснии, вы были совсем юной. Тогда вас интересовали эти события?
— Я жила в то время в Италии и наслаждалась своей молодостью. Только потом поняла, что в 45 минутах лета от нас происходили такие чудовищные вещи, и никто их вовремя не остановил. Даже сейчас, поработав послом ООН, общаясь с многими умными людьми, я не смогла ни от одного из них получить ответ, как такое оказалось возможно. Мне стыдно за это невежество и равнодушие, и когда я почувствовала ответственность...
— ...вы решились на личное высказывание в форме фильма? Мы знаем, что, например, Стивен Спилберг очень долго шел к "Списку Шиндлера" и говорил потом, что для этого фильма ему пришлось набрать большой опыт...
— Именно во время боснийской войны все говорили о "Списке Шиндлера" и обсуждали тему массовых убийств, и это не помогло остановить новые военные преступления. Говоря об опыте, могу сказать, что многое поняла, когда ездила по лагерям беженцев. Читала книги, смотрела документальные фильмы. Помог мне и опыт работы с такими прекрасными режиссерами, как Клинт Иствуд и Майкл Уинтерботтом. В чем-то я брала пример со своих героинь, способных на поступки.
— В вашем фильме доминирует женская точка зрения, это так?
— Я не стремилась создать подобное впечатление, но, наверное, так вышло. Когда речь идет о войне, больше всего страдают женщины, которых не только убивают, но и насилуют.
— Вы, вероятно, знаете, что ваш фильм вызвал разную реакцию, в том числе и негативную...
— Я не претендую на показ проблемы со всех сторон. Ни один фильм не может этому требованию соответствовать, к тому же это не документальная, а игровая картина. Но я хотела, чтобы зритель чувствовал себя на просмотре некомфортно, и готова к любым возможным реакциям.
Фото: Fabrizio Bensch, Reuters
— Вы не обнародовали свое имя, когда шли кинопробы, все происходило в обстановке анонимности. Почему?
— Не хотела ни на кого влиять. Мне было важно узнать, что люди по-настоящему думают об этом сценарии. И только когда я почувствовала, что актеров это зацепляет, тогда вышла из тени.
— Вы довольны своими артистами?
— Очень довольна. Особенно им удались сцены смерти: они так прекрасно и естественно умеют умирать! Я этого не умею.
— Вы упомянули Иствуда и Уинтерботтома как режиссеров, у кого вы научились профессии. А какое впечатление осталось от Тимура Бекмамбетова?
— Это настоящий художник. В самом прямом значении слова: он мыслит картинами, визуальными образами, что нечасто бывает среди режиссеров. Я бы сказала, это человек Ренессанса.
— В интернете писали, что вы собираетесь снять следующий фильм про Афганистан. Оттуда же пришли слухи, что вы вообще не собираетесь продолжать режиссерскую карьеру...
— И то и другое правда. (Смеется.) Я бывала в Афганистане и написала кое-что об этом, но пока никому не показывала. Не знаю, получится ли на этом материале фильм. Но даже если я не сделаю больше никакой другой картины, никогда не пожалею, что сняла эту.