В Москве стартовал XIX ежегодный фестиваль современной музыки "Московская осень". Первым мероприятием любимого детища Союза композиторов, несмотря на международную марку фестиваля, стал нежно любимый с советских времен концерт песни.
Первое, что отпугивает обладателя папки с программами нынешней "Московской осени",— увесистый релиз основного фестивального блока. Блок этот дарит публике не только недавние, но и, увы, "бородатые" произведения советских композиторов, а для участия в нем подняты на дыбы буквально все сословия постсоветского музыкального социума — от малолетних учеников музыкальной школы им. Рахманинова до профессоров и гостей Московской консерватории, от общенациональной ассоциации фортепианных дуэтов до ассоциации электроакустической музыки, от солистов Большого театра до актрис-травести из детского театра Наталии Сац.
Список композиторов, занимающий целый разворот в буклете, настолько огромен, что превосходит перечень исполнителей. Малочисленным пришельцам из-за рубежа на "Московской осени" не сравниться с гигантским корпусом отечественных коллективов. Студенты-гнесинцы, творческий клуб "Вдохновение", показательный оркестр Министерства обороны, камерный оркестр "Амадеус", "Терем-квартет", "Брамс-трио", дуэт гуслей, духовой оркестр... При этом ни одной симфонической премьеры.
При чтении названий опусов испытываешь отдельное удовольствие: "Карнавал на Кубе", "Отечества сыны", "Сарафан для Мишель", чуть раньше "Три грации". Но будем серьезны: "Евангелие от саксофона", "Туркина сюита", "Галина полька" и уж совсем небанальное — "Одиночество", "Возвращение", "Конквистадор" (орфография — буклетская) и "В тенетах памяти".
Все это в первую очередь провоцирует на не совсем корректное для фестиваля сравнение с мыльной оперой, в нестыкующихся и разнокалиберных сериях которой узнаваем лишь лейтмотив во славу Видал Сассуна — производителя самых передовых и неповторимых микстов на старой основе.
Тот, кто захочет посетить все концерты "Осени", забудет о своем энтузиазме в пределах даже самой маленькой рубрики — "Молодые композиторы — фестивалю". Боюсь, что свидание с творческой ассоциацией "Пульс" будет сильно отличаться от встречи с русско-софийским музыкальным содружеством и с работами студентов-композиторов.
Нетрудно будет запутаться и поклоннику крупного жанра, которому один только Детский музыкальный театр предлагает две "Белоснежки" и, соответственно, четырнадцать гномов (кстати, музыкальная комедия Эдуарда Колмановского и балет Карена Хачатуряна давно значатся в афише театра). Отдельный испуг вызывает рецидив в Большом: оказывается, грядущая премьера прокофьевской оперы "Любовь к трем апельсинам" тоже фестивальное мероприятие. (А где тогда крайне логичная в этом случае ретроспектива остального Прокофьева?) Зато поклонникам турнира "Кожаный мяч" будет счастье: фестиваль готовит для них заключительный концерт конкурса песни, посвященной 100-летию российского футбола.
Очевидная подверстанность всей ноябрьской музыкальной афиши под логотип фестиваля не оставляет сомнений в том, что основная часть "Московской осени" всего лишь мертвая декорация композиторского смотра, неспособного вынырнуть из-под гнета безденежья и традиционной беспринципности.
И пусть в очередном флаконе "Московской осени" предстанут не два, а тысяча два ингредиента, никого не обмануть тем, что их современность определяется (и то не всегда) всего лишь глобальной принадлежностью нашей эпохе. Оргкомитет в очередной раз пренебрег простым правилом: смешивание чрезмерного числа "продуктов" убивает фирменную "изюминку", которая и составляет смысл рецепта.
В результате насладиться вкусом современности в большинстве программ нам помешает именно отсутствие современного понимания современной музыки. И все же в этом есть нечто, от чего любителю терпкостей может сделаться хорошо. Огромным количеством некачественных и неудобоваримых жанровых и исполнительских клише фестиваль инспирировал сверххудожественное зрелище музыкальной кухни и главного ее предмета — огромного союзовского стола. При взгляде на него человеку с воображением, вероятно, доставит удовольствие мгновенная ассоциация: панорама кинокамеры в гринуэевском фильме "Повар, вор, его жена и ее любовник" — кость, мясо, вилка, тарелка, чья-то нога...
А людям без воображения советую познакомиться поближе с двумя "приемышами" "Московской осени", смиренно обрамляющими праздничный стол,— мемориальным циклом концертов памяти Эдисона Денисова (6-12 ноября) и международной композиторской конференцией (она же — серия концертов) "Страсти по поставангарду" (26-30 ноября). Выращенные на территории оппозиционного во времени и пространстве фестиваля "Альтернатива" они, вероятно, смогут убедить в существовании современной музыки (во всяком случае, в поставангардном контексте вчерашнего дня). Пусть львиная доля сочинений из программы международной композиторской конференции датирована 80-ми и даже 70-ми годами. Пусть их авторы — звонкие герои этих же десятилетий Фредрик Ржевски, Ласло Шари, Ливиу Данчану, Том Джонсон — потрясут нас всего лишь добропорядочными остатками былой революционной формы. Все равно реальная встреча с ними оставит память гораздо более долгую, нежели спиритический сеанс с безликими медиумами прошлого.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ