На последний этап Кубка мира-96/97 в скоростном спуске в США Варвара Зеленская из Петропавловска-Камчатского вышла под красным номером лидера. Но ей чуть-чуть не повезло, и тогда она не смогла стать обладательницей малого хрустального глобуса за победу в дисциплине — нервы не выдержали огромного напряжения. В итоге Зеленская заняла лишь 3-е место. Как бы то ни было, но именно ей удалось совершить прорыв в традиционно "западном" виде спорта. Сегодня в активе российской горнолыжницы четыре победы на этапах Кубка мира. Планами на очередной — олимпийский — сезон ВАРВАРА ЗЕЛЕНСКАЯ поделилась с корреспондентом "Коммерсанта-Daily" ВАЛЕРИЕЙ Ъ-МИРОНОВОЙ.
— По окончании сезона вы собирались отдохнуть в Лос-Анджелесе и там же подучить английский...
— Не удалось. Потому что в начале июня, согласно контрактным обязательствам, я участвовала в рекламной кампании горнолыжной фирмы "Мицуно" в Японии. А потом на первых же тренировках у себя дома, на Камчатке травмировала колено и полетела в Австрию лечиться. Там доктора назначили мне терапию и рекомендовали двадцатидневный отдых. Отдыхала я в санатории на Камчатке и в результате от полного бездействия покрылась маленьким слоем жира — килограммов в пять. К серьезным тренировкам под присмотром своего личного тренера Ольги Аграновской я приступила в начале августа и уже через две недели вошла в хорошую форму. Затем с командой России мы провели несколько сборов в Австрии и Швейцарии. Боли, правда, остались, но кататься все же можно.
— Долго вас мучили воспоминания о последнем этапе Кубка мира, когда счастье было так возможно?
— Если честно, мучают до сих пор. Но, мне кажется, я сделала правильный вывод: никто — ни тренеры, ни команда, ни я сама в этой относительной неудаче виноваты не были. Я сделала в тот сезон максимум возможного и получила хороший опыт. Я думала, что готова к поражению, но на самом деле пережила тогда страшный стресс. Но если бы я победила — это было бы сверхсчастье. Победу в общем зачете Кубка мира нужно заслужить. Считаю, мне не хватило нескольких высоких мест в начале сезона для того, чтобы уверенно чувствовать себя в конце. Но главное — я все-таки примерила на себя красный номер лидера, что называется прочувствовала ситуацию, и теперь окончательно готова нести это тяжелое бремя.
— Если следовать вашей логике, то для того, чтобы победить на Олимпиаде, вам нужно с самого начала захватить лидерство в Кубке мира, а успех в Нагано придет по инерции?
— Этот вариант лишь на первый взгляд кажется беспроигрышным. Но Олимпиада — это не кубковый этап, и там я не сумею победить никогда в жизни, если потрачу много сил на то, чтобы выиграть несколько этапов Кубка. Нервы не выдержат. Иначе как объяснить, почему ни на чемпионатах мира, ни на Олимпийских играх я не показывала хороших результатов? К чемпионату мира-93, Олимпиаде-94 и чемпионату мира-97 я была готова идеально и рассчитывала быть в тройке. Но ни разу выше 6-го места не поднималась. Получается, что я не могла реализовать даже того, к чему была готова.
— Какие новости в стане соперников?
— Говорят, Катя Зайцингер по сравнению с другими девочками из немецкой команды очень быстро ездит на тренировках. Весьма неплохо смотрятся француженки. Шведке Пернилле Виберг сделали уже вторую операцию на ахилле, но сколько требуется времени в таких случаях на восстановление, не знаю.
— Есть виды спорта, где Олимпиаду человек может выиграть случайно, а потом больше никогда и нигде не "засветиться". В скоростном спуске, на ваш взгляд, это возможно?
— Нет. Но у нас есть сильные спортсмены, которые не показывают стабильных результатов. Они-то как раз могут в какой-то момент собраться и выступить, максимально используя свой потенциал. Однако слабый в техническом отношении спортсмен не сумеет выиграть никогда. Был на моей памяти случай — олимпийской чемпионкой в Сараево в 1984 году неожиданно для всех стала 18-летняя Микела Фиджини из Швейцарии. Однако затем она свой класс неизменно подтверждала на других соревнованиях. Так что я не исключаю подобных неожиданностей и в Нагано.
— Назовите хотя бы пятерых горнолыжниц, которые, на ваш взгляд, реально претендуют на олимпийское золото в скоростном спуске?
— Это американка Пикабо Стрит, Рената Гетчль из Австрии, швейцарка Хайди Цурбригген, Зайцингер и, конечно же, я сама. Нельзя сбрасывать также со счетов француженок и итальянок. Словом, претенденток на победу набирается больше пяти. Результаты будут отличаться на сотые доли секунды.
— Какую тактику вы изберете в сезоне, начинающемся для вас 27 ноября в канадском Сент-Луисе?
— Трасса в Канаде — моя самая любимая. Но выиграть на ней мне пока не удается. Может, на этот раз мне там повезет? Ведь я готова бороться за лидерство в общем зачете с самого первого старта. Но с другой стороны, для того чтобы "выстрелить" на Олимпиаде, вообще-то не стоит "засвечиваться" сразу... Решить однозначно пока не могу. Но, если откровенно, то мне все-таки важнее чувствовать себя сильной весь сезон, а значит, выиграть Кубок мира в общем зачете, нежели Олимпиаду.
— В Нагано вы в прошлом году победили на двух этапах Кубка мира, выходит, олимпийская трасса счастливая для вас?
— Если там ничего не настроят и не нароют, то трасса в Нагано — просто идеальная. Но не только для меня. Она быстрая и сложная. Там есть места, когда с крутизны можно набирать ход на более пологие места. Я, например, не могу постоянно нестись на одной и той же скорости и не умею набирать ее на пологих склонах. Мне необходимо как следует разогнавшись, затем удерживать скорость. В Нагано это у меня получалось, как нигде.
— В личной жизни у вас перемен не предвидится?
— Пока тихо. Я теперь предъявляю высокие требования к себе, а значит, и к окружающим. Да и сама ситуация — постоянно то сборы, то соревнования — не позволяет задумываться о личном. К тому же прежде чем внимательно оглядеться вокруг себя, надо немножко успокоиться. Чтобы звездная болезнь прошла.
— А что, есть симптомы?
— Мне казалось, что нет. Но говорят и обратное. Люди воспринимают меня как звезду. Мое солидное поведение трактуется как излишняя гордость, а в минуты веселья почему-то мне все завидуют: как же, у человека же все в порядке! В общем, как бы я себя ни вела, меня воспринимают неадекватно.
— Вас это волнует?
— Конечно. Это же несправедливо. Да, я бываю слишком серьезной, прямолинейной и требовательной. Но требую-то я не дворец в центре Москвы и не Porsche. В первую очередь, я хочу, чтобы мне обеспечили хорошие условия для работы и, полагаю, имею на это право. А тренеры почему-то обижаются. Но если я не потребую, то не избежать минусов в моей подготовке, получается, что я от себя что-то отниму. А не хочется. Вот людей и не устраивает, что я прежде всего преследую свои цели.
— На друзей ваша звездная болезнь, надеюсь, не распространяется?
— У меня немного настоящих друзей, и я чувствую, что они меня любят по-прежнему. Им не нужны мои заслуги. Главное для них — что я есть, и им приятно со мной общаться. Невозможно на каждом шагу находить вокруг себя людей, родственных по душе. В команде их немного. На самом деле я взрослею и меняюсь. Иногда отношусь к жизни не жестоко, но равнодушно. Моя душа постепенно черствеет. Но это, наверное, процесс нормальный. Мир спорта — очень сложный и жестокий. Конечно, и сама становишься более жесткой, за что, в конечном итоге, и получаешь.
— Долго ли еще вы намерены выступать?
— Хотела бы до следующей Олимпиады. Тогда мне будет 29 лет. Завоюю золото — и на покой. А вообще-то, тяжело планировать. Сейчас для меня наступил тот золотой для каждого спортсмена момент, когда есть уже и опыт, и техника, и моральный настрой на победу. Но вот ведь незадача — нервишки и здоровье подводят. Конечно, хочется, чтобы здоровье, опыт и силы находились в гармонии. Но, наверное, такого состояния у спортсмена просто не бывает. Поэтому не знаю, сколько лет еще протяну в спорте. Хотелось бы подольше.
— А потом?
— Буду спать целыми днями. Я ведь до сих пор не знаю, что такое покой. Впрочем, если серьезно, то, думаю, никогда не смогу спокойно жить — зачахну. Надеюсь все-таки выучить хотя бы один иностранный язык в совершенстве. А потом, может, еще два-три. Затем стану работать в свое удовольствие где-нибудь рядом со спортом. Возможно, тренером. Карьера тележурналиста меня не привлекает — это точно. Семья тоже входит в мои планы. Но это как получится.
— Как вы думаете, сколько человек у вас возьмут автографы, когда вы выйдете сейчас из машины (мы разговариваем с Варварой в машине, которая еле движется, то и дело застревая в московских пробках).
— Нисколько. Не было случая, чтобы меня узнали в Москве. На Камчатке и в Канаде — другое дело, просто проходу не дают.
— Вы никогда не задумывались, чего в вас больше — труда или таланта?
— У меня скрытый талант. Остальное — работа.
— Вы суеверны?
— У меня есть примета, которая всегда сбывается: чем хуже сплю накануне старта, тем лучше выступаю. Если мой сон сладок и крепок — шансов на успех нет никаких.