Дело о беременной разбойнице

$1 млн или около того заработала газетная империя Уильяма Хирста в 1924 году, публикуя откровения Селии Куни —Стриженой Налетчицы, самой знаменитой на тот момент преступницы в США. Селия, будучи беременной, грабила магазины и аптеки, а помогал ей в этом ее молодой муж. Чета Куни прославилась задолго до Бонни и Клайда, но разбогатеть так и не сумела — общая сумма награбленного едва превысила $1 тыс. История Стриженой Налетчицы показала, что самый большой доход от преступлений часто получают те, кто в них не замешан.

КИРИЛЛ НОВИКОВ

Однажды в Америке

Когда на суде Сесилию Куни спросили о ее профессии, она ответила с сомнением в голосе: "Ну, прачка, наверное". А потом улыбнулась и весело добавила: "Налетчица!" Ей грозил солидный срок, но она все равно улыбалась и шутила, поскольку одна ее мечта все-таки сбылась — в свои двадцать лет она стала знаменитой.

Сесилия Рот, или Селия, как ее обычно называли, много и охотно рассказывала о своем прошлом, благо пресса с готовностью платила за эти откровения. Но детские годы она вспоминать не любила. Известно, что Сесилия родилась в нью-йоркском Бруклине в 1904 году и была восьмым ребенком в семье. Ее мать была неграмотной, отец едва мог написать собственное имя и частенько попадал в полицию за пьяные дебоши. Дети ночевали в подвале на куче угля, нередко голодали. Впрочем, бедность не помешала им получить начальное образование. Семья Рот получала помощь от благотворительных организаций, и Сесилия выучилась читать и писать на эти средства. Однако она выросла в одном из беднейших кварталов одного из богатейших городов мира, и печальное будущее было предначертано ей с самого рождения. Но однажды Сесилия Рот решила все изменить.

В 1918 году Америка победно завершила Первую мировую войну, а в 1920-м победу праздновали американские феминистки, поскольку женщины получили, наконец, всю полноту избирательных прав. Теперь американки чувствовали себя более значимыми, независимыми и свободными, чем когда бы то ни было. Возврат к старым семейным ценностям, когда женщина становилась домашней затворницей, был уже невозможен. Дерзкая мода и соответствующие ей стандарты поведения должны были показать новую социальную роль когда-то слабого пола, и молодые девушки с энтузиазмом хватались за символы освобождения.

Новых модниц называли флэппер, что можно перевести как "хлопушка" или "дикий утенок". Эти девушки носили шляпку-колокольчик, юбки чуть ниже колен, использовали яркий макияж и коротко стригли волосы. Флэпперы шокировали консервативную публику развязностью манер и вызывающим поведением. Они слушали джаз, много курили, выпивали, несмотря на сухой закон, шатались по ночным заведениям, водили автомобили, нарушая все правила дорожного движения и исповедовали свободную любовь. Не у всех флэпперов были средства на красивую жизнь, но всех их объединял один внешний признак — короткая стрижка.

Прическа под мальчика вошла в моду благодаря кинематографу. Одной из первых волосы укоротила Клара Боу — суперзвезда немого кино. Ее примеру последовали многие — вскоре в парикмахерских выстроились очереди из молодых женщин, желавших избавиться от длинных локонов. Новая мода и новый стиль поведения завоевывали сердца посредством журналов, писавших о жизни кинозвезд и прочих знаменитостей. Журналов было много, и стоили они совсем недорого, так что их могла купить даже нищая прачка.

Селия читала все, что попадалось под руки. Попадались же ей главным образом бульварные детективные романы, журналы мод и каталоги дорогих магазинов. А еще она любила ходить в кино и шляться по улицам вдоль ярко освещенных витрин. Разумеется, она старалась следовать моде и носила короткую стрижку, ставившую ее в один ряд с кинозвездами. Она жила в мире фантазий, где счастье было неотделимо от новых товаров, рекламируемых на каждом углу. Ей казалось, что вот-вот должно случиться что-то такое, что навсегда изменит ее жизнь. Зимой 1922 года долгожданное событие действительно произошло. Селия познакомилась с Эдом Куни — механиком из автосервиса, который был на пару лет старше нее и намного выше. Девушка влюбилась с первого взгляда, и Эд ответил взаимностью. 18 мая 1923 года они поженились. Однако новая жизнь начиналась не слишком радужно.

Молодожены ютились в крохотной комнате, где едва хватало места для кровати. Эд зарабатывал $120 в месяц, Селия и того меньше. Вместе с тем запросы новобрачных явно превышали их возможности. Впоследствии Селия вспоминала: "Никогда я не была так счастлива. Но мы не могли скопить и цента. Эд настаивал, чтобы я купила себе хорошую одежду. Он очень гордился тем, как я выгляжу, но одежда, которую я должна была носить, стоила денег... Тем летом мы тратили деньги так же быстро, как зарабатывали".

Однажды Селия призналась Эду, что давно мечтала о настоящей шубе из морского котика, и молодой муж поклялся, что она ее получит. Супруги поехали на Манхэттен в шикарный магазин на Пятой авеню и приобрели в кредит заветную шубу. Селия вспоминала: "Я вышла на улицу в котиковой шубе и почувствовала себя на миллион долларов... Она стоила, как моя зарплата на много месяцев вперед, но меня это мало заботило. Меня опьяняло чувство, что я трачу деньги..."

Выплаты за шубу легли тяжелым бременем на семейный бюджет, а в сентябре Селия поняла, что беременна. Вскоре после этого с ней случилась истерика. Селия кричала мужу: "Я не хочу эту комнату! Я не могу здесь больше оставаться! Я хочу дом!" Эд пообещал, что их ребенок будет расти в настоящем доме и что все у них будет, как на картинках в журналах о счастливой семейной жизни. Вскоре у него созрел план. Эд предложил жене ограбить какой-нибудь магазин. Предполагалось, что это будет одно-единственное преступление, которое даст им достаточно денег, чтобы вырастить ребенка в достойных условиях. Селия прочитала много детективов о девушках-налетчицах и с радостью согласилась стать одной из них. Вскоре Эд купил два пистолета. В назначенный день он одолжил машину в гараже своего босса, сменив номера на фальшивые, изготовленные собственноручно. Криминальная карьера супругов Куни началась.

Криминальное чтиво

Вечером 5 января 1924 года в супермаркет Thomas Roulston вошла девушка с короткой стрижкой и в котиковой шубе. Ее сопровождал высокий молодой человек, державший руки в карманах. Была суббота, так что в кассе скопилась приличная сумма, но шестеро клерков, находившиеся в торговом зале, не чувствовали угрозы.

Селия отнеслась к ограблению как к выходу в свет. Она надела лучшее платье, покрасивее уложила волосы и, конечно же, не забыла любимую шубу. Но, войдя в торговый зал, залитый светом, оробела. "Боже,— подумала она,— я такая простушка. Они же надо мной все смеяться будут, схватят за шиворот, да и вышвырнут на улицу". В смятении она зачем-то попросила у продавца дюжину яиц. Тут Селия вспомнила, что у нее при себе даже нет денег, чтобы расплатиться. Оставалось только выхватить пистолет и прокричать: "Гони деньги! Живо!"

Налет удался на славу. В руках новоявленных бандитов оказалось $688, а новости в газетах заставляли их гордиться собой. Одна из газет, например, писала, что "шесть сотрудников магазина были взяты на мушку прелестной девушкой". Вскоре Эд исполнил свое обещание и снял небольшой домик в Бруклине. Селия была счастлива, но полученный результат соответствовал ее представлению о счастье, навеянному рекламой, не полностью. Дом нужно было обставить. Супруги отправились в большой мебельный магазин и принялись заказывать все, что им нравилось. Спустя час или два Селия заметила, что сумма заказа перевалила за $1 тыс., но это ее нисколько не смутило. Мебель была куплена в кредит, и вскоре Куни обнаружили, что задолжали больше, чем были должны до ограбления. Не прошло и недели после налета, как деньги кончились, и нужно было срочно что-нибудь придумать, чтобы не потерять дом вместе с обстановкой. И они придумали.

На этот раз мишенью был выбран магазин сети Atlantic & Pacific. 12 января супруги вошли в торговый зал, Селия снова попросила дюжину яиц, а потом произнесла коронную фразу: "Гони деньги!" Эд, поигрывая пистолетом, прикрикнул на посетителей: "Лицом к стене! Живо!" На этот раз все прошло не столь гладко — помехой стали двое посетителей, мистер и миссис Гиббонс. Дама совершенно не желала проникнуться драматизмом ситуации. Она и не думала подчиняться приказам бандитов и с возмущением допытывалась у мужа: "Что здесь происходит? Чего они хотят?" Мистер Гиббонс пытался объяснить жене, что это ограбление и что, если она не подчинится, ее убьют. Миссис Гиббонс же продолжала возмущаться качеством сервиса и клялась, что больше ноги ее не будет в Atlantic & Pacific, если это безобразие немедленно не прекратится. Наконец она заявила, что ни на секунду не задержится в этом ужасном месте и направилась к выходу. Даму остановил лишь окрик Эда — он наставил на нее пистолет и заявил, что шутить не намерен.

Впоследствии Селия отмечала, что во время налетов женщины доставляли гораздо больше проблем, чем мужчины: "Они, конечно, не сопротивляются, но все время болтают и спорят и не делают, что им говоришь, готовы в любой момент поднять визг. А вот мужчины смирные, как овцы, стоит на них пистолет навести... Если бы все продавцы и клерки были женщины, наверное, грабить магазины стало бы вообще невозможно".

Грабители без проблем скрылись с места преступления, но добыча оказалась ничтожной — всего лишь $113, и они решили в тот же вечер провернуть еще один налет. В магазине сети H. C. супруги забрали $250 и на какое-то время успокоились. Впрочем, они уже знали, что не смогут поддерживать свой новый уровень жизни без регулярных ограблений. К тому же Селии начинал нравиться сам процесс. Позднее она рассказывала, что, направляя пистолет на продавцов и посетителей магазина и выкрикивая грозные команды, она чувствовала себя "настоящим боссом".

В воскресенье 13 января супруги Куни проснулись знаменитыми. Почти все газеты Нью-Йорка повествовали о похождениях загадочной Стриженой Налетчицы в котиковой шубе. Прежде публика знала, что женщины-преступницы существуют только в кино и в бульварных романах, а теперь на их глазах сказка становилась былью. Особенно интриговала ньюйоркцев модная стрижка налетчицы. Флэпперы, о которых столько писали и говорили последние годы наконец настолько эмансипировались, что взялись за пистолеты! Некоторые издания сетовали на общее падение нравов, которое затягивает невинных девушек в криминал. Другие проявляли симпатию к смелой преступнице и высмеивали полицию за неспособность справиться даже с таким преступником. Полицейское начальство было вынуждено оправдываться и клясться, что Стриженая Налетчица вот-вот окажется за решеткой.

Газетчики гадали: кто эта таинственная незнакомка с пистолетом? Распутная обитательница притона, несчастная жертва несправедливости, преступница со стажем, переодетый мужчина? Все это сильно забавляло криминальную парочку. Селия вспоминала, как однажды муж позвал ее и показал свежие газеты: "Везде на первых полосах красовались здоровенные буквы: "Стриженая Налетчица: бандитка терроризирует Бруклин". И еще — "Прелестная разбойница грабит магазины". И множество других заголовков в том же роде, которых я уже не помню. Надо же! Кто бы мог подумать, что они все так разволнуются! Мы читали колонку за колонкой. Копы, оказывается, ночи напролет колесят по Бруклину на машинах и мотоциклах, чтобы нас поймать, а мы спим и ничего об этом не знаем. А один умник еще написал, что я, должно быть, наркоманка и стою во главе банды матерых преступников. Мы хохотали без остановки".

Кому в 1924 году могло прийти в голову, что загадочная бандитка — всего лишь глупая беременная девчонка, решившая поиграть в красивую жизнь на пару с простаком мужем? Но даже если бы такая версия у кого-то и родилась, ни одна газета не стала бы публиковать подобную прозу, ведь публика любила сенсации в духе бульварных романов, которые так нравились Селии.

Поймай меня, если сможешь

Полицейским был дан приказ смотреть в оба, и вскоре они начали видеть даже то, чего не было. Уже 14 января один из патрульных заметил молодого человека, по описаниям похожего на бандита, недавно ограбившего какой-то магазин. Парень был задержан, подвергнут допросу с пристрастием и вскоре был готов сознаться во всех ограблениях недавнего времени. Подвиги Стриженой Налетчицы он тоже взял на себя и даже назвал имя сообщницы. В результате полиция задержала некую хористку по имени Хелен Квайли, у которой тоже была модная стрижка под мальчика. И никого не смутило, что Хелен была блондинкой, а налетчица — брюнеткой, и к тому же зимой 1924 года половина девушек Нью-Йорка ходила с такой прической. Полиция была уверена в успехе.

Газеты сообщили о поимке неуловимой преступницы и ее подельника, что глубоко возмутило супругов Куни. Они не хотели, чтобы за них были наказаны невинные, и чтобы кто-то похищал их славу. И Куни решили действовать. 15 января Эд и Селия ограбили одну из бруклинских аптек, забрали $50 и оставили записку для полиции: "Вы, грязные, вонючие подонки, сейчас же отпустите эту невинную девушку и попробуйте поймать тех, кого надо, то есть нас". В конце послания была подпись: "Стриженая Налетчица и ее Компаньон".

После такого провала газеты подняли полицию на смех, и копы утроили усилия. Вскоре было задержано несколько трансвеститов. Полицейские никак не могли поверить, что их дурачит какая-то девчонка, и решили, что налетчицей может быть только мужчина в юбке. Трансвеститов показали свидетелям ограблений, но те никого не опознали. Вскоре у неуловимой бандитки появились подражатели. Неизвестная девушка-флэппер ограбила магазин и скрылась, не оставив улик. Дело осложнялось тем, что у Селии и Эда не было никаких особых примет, внешность они имели совершенно заурядную.

Желая доказать общественности, что борется с преступной напастью не на жизнь, а на смерть, комиссар полиции Нью-Йорка Ричард Энрайт объявил, что берет дело под личный контроль. На расширенном совещании, куда комиссар созвал около 150 полицейских детективов, он произнес пламенную речь: "Поймайте Стриженую Налетчицу! Возьмите ее живой или мертвой! Стреляйте в нее и убейте ее. Стреляйте без всяких колебаний при первом же признаке сопротивления. Или вы, или она". Выступление комиссара породило очередную волну насмешек со стороны прессы. Пресса теперь величала Энрайта шерифом Ноттингемским, а бандитку с короткой стрижкой — новым Робин Гудом. Дошло до того, что газетчики начали посвящать ей стихи: "Она постригла волосы и пистолет взяла. Она вошла в аптеку и деньги забрала..." Селия буквально лучилась от счастья.

Супруги Куни настолько уверовали в свою неуловимость, что решили поиграть с полицией в кошки-мышки. После очередного налета бандиты снова оставили издевательскую записку: "Ну что ж, ребята, мне действительно очень весело с вами. А почему бы и нет? Лучше, парни, оставьте это дело. Вы все равно никогда меня не поймаете, потому что я перебью вас одного за другим, если вы только сунетесь. Советую вам быть поосторожнее... Пока, мальчики. Вы услышите обо мне на следующей неделе".

Ограбления следовали одно за другим, но доход с них был мизерным. Стриженая Налетчица могла быть самым знаменитым преступником в Нью-Йорке, или даже в США, но на крупные преступления она не решалась. Куни продолжали опустошать магазины, супермаркеты и аптеки в Бруклине, но ни разу не дерзнули подступиться к банку или к инкассаторской машине. Между тем на их поиски был брошен сводный отряд из 200 полицейских. Никогда еще Нью-Йорк не выставлял столько копов против двух бандитов.

В марте преступная парочка почувствовала, что Бруклин становится для них слишком тесным. Куни решили провернуть последнее дело и уехать куда-нибудь далеко, где их уже никто не смог бы опознать. Разумеется, они мечтали о Флориде — солнечном штате, где находили покой многие персонажи криминальных романов, которые так любила Селия. К тому же близились роды, и костюм для ограблений — котиковая шуба — становился Стриженой Налетчице все теснее. Супруги твердо решили завязать, но прежде хотели заработать денег на переезд. Предполагалось, что во Флориде Эд откроет автосервис, а Селия будет заниматься ребенком.

Эд разработал смелый, но, казалось, вполне осуществимый план. Неподалеку от дома его матери находился офис крупной компании National Biscuit, продававшей печенье по всей стране. Эд в свое время работал в соседнем здании и хорошо знал порядки в офисе. Ему было известно, например, когда сотрудникам выдают зарплату и где находится комната, в которой держат деньги.

Супруги вернули в магазин мебель, за которую все еще не расплатились, рассчитались с хозяевами дома и купили два билета на пароход до Флориды. 1 апреля, в День дурака, они вызвали такси, взяли водителя в заложники — пересадили назад и связали,— а Эд подогнал машину к офису National Biscuit. Бандиты без всяких проблем проникли в помещение, где должны были выдавать зарплату, и остолбенели. В зале находилось как минимум двадцать человек, включая клерков, машинисток и рабочих. Отступать было поздно, и парочка взвела пистолеты. Прямо перед ними в открытом сейфе лежало $8 тыс., но взять деньги им было не суждено. Один из клерков внезапно почувствовал себя героем и набросился на Селию — попытался вырвать пистолет, но не сумел и, толкнув ее, бросился наутек. Селия упала, Эд выстрелил вслед убегавшему, тот вскрикнул и рухнул как подкошенный. Супруги решили, что клерк убит, и в панике ретировались. К счастью для них, дело обошлось лишь легким ранением, но на этом их везение закончилось.

Супруги Куни бросили машину со связанным водителем, несколько раз меняли такси и наконец добрались до порта. Без гроша в кармане они сели на пароход и прибыли-таки в солнечную Флориду. Ждать родов оставалось меньше месяца.

Минута славы

В плане ограбления National Biscuit был существенный изъян: многие сотрудники компании часто видели Эда Куни, а кое-кто даже знал, как его зовут. Бандит был опознан, и его поимка стала вопросом времени. Свидетели также показали, что знаменитая налетчица была не только стриженой, но и беременной. Теперь копы знали, кого ищут, а значит, у преступников не было шансов долго оставаться на свободе.

Во Флориде Куни остановились в городе Джексонвиль, сняли комнату в одном из самых бедных районов. Селия родила долгожданного первенца, но девочка прожила лишь несколько дней. Еще через несколько дней, 20 апреля, в дверь постучала полиция. Супруги и не думали бежать или сопротивляться. Напротив, они давно договорились сдаться и спокойно ждали неизбежного конца.

Арестантов доставили в Нью-Йорк поездом. Дорога была долгой, и Селия потребовала у полицейских привычных развлечений: "Я хочу журналы с детективными историями... Ну или криминальную хронику, где есть стрельба и все такое". Она получила, что хотела, но развлечения только начинались. В Нью-Йорке поезд с преступниками встречала многотысячная толпа зевак. Они махали руками, кричали, словно Куни были героями. Мало кто интересовался Эдом, зато Селия вызывала всеобщий восторг.

Селии понадобилось совсем немного времени, чтобы заболеть звездной болезнью. В суде она вела себя вызывающе, постоянно шутила. Когда один из пострадавших заявил, что бандиты забрали у него $85, Селия возразила: "А ты уверен, что у тебя так много денег было? Мы все хорошо пересчитали. У тебя было только семнадцать долларов!" Зал разразился хохотом. В суде Селия была бойкой и веселой, но в камере ее настроение менялось. Оставшись наедине с собой, она часто плакала, но, когда нужно было вновь показаться на людях, собиралась с силами и вновь превращалась в разбитную Стриженую Налетчицу, которой все нипочем.

Слава приносила доход. Газета New York American, принадлежавшая медиамагнату Уильяму Хирсту, предложила Селии $1 тыс. за авторизованную биографию. Предложенная сумма была немного меньше того, что Куни награбили за свою бандитскую карьеру, и подсудимая с радостью взялась за мемуары. С 28 апреля по 10 мая New York American ежедневно печатала отрывки из автобиографии Стриженой Налетчицы, и в каждом номере была хотя бы одна постановочная фотография Селии. Вот разбойница целится в объектив из пистолета, вот она потрясает наручниками, вот смирно сидит в камере... Предполагают, что Хирст заработал на истории с Селией Куни порядка $1 млн. Другие издатели тоже не остались внакладе: газеты с материалами о флэппере с пистолетом раскупались как горячие пирожки в течение полугода.

А вот воспоминания Эда никого не интересовали. Он пребывал в глубокой депрессии и многие часы проводил закрыв лицо руками. К нему даже приставили особого охранника, который должен был в случае чего предотвратить самоубийство.

Наконец, настал день оглашения приговора. Эд и Селия получили по двадцать лет тюрьмы — максимальный срок за их преступления. Впрочем, если бы подстреленный кассир из National Biscuit скончался, обоих ждал бы электрический стул. Бандиты спокойно выслушали вердикт, причем Селия, по выражению репортера Herald Tribune, оставалась "такой же крутой, как яйцо, которое варили десять минут".

Потянулись долгие тюремные годы. Селия и Эд отбывали наказание в разных тюрьмах, но оба вели себя как примерные заключенные, надеясь на досрочное освобождение. В заключении Эда постигло несчастье, которое неожиданно дало супругам надежду на сносную жизнь на свободе. Работая в тюремной мастерской, Эд потерял руку и получил право на компенсацию (в мастерской выявились нарушения правил техники безопасности). Теперь после освобождения он мог рассчитывать на неплохие подъемные. Селия же освоила за решеткой профессию машинистки, что давало ей возможность какого-то заработка на воле.

Супруги вышли из заключения в ноябре 1931 года, дав подписку, что никогда больше не будут давать интервью и издавать книги о своем преступном прошлом. В Америке бушевала Великая депрессия, но двое бывших заключенных оказались в лучшем положении, чем многие их честные сограждане, поскольку у них были какие-то средства. Они купили маленький домик и зажили тихой счастливой жизнью, о которой мечтали изначально. Селия родила двух мальчиков, но счастье оказалось недолгим. В 1936 году Эд Куни умер от туберкулеза, который подхватил в тюрьме.

О дальнейшей судьбе Селии известно не так уж много. В годы войны она решилась нарушить обещание, данное комиссии по досрочному освобождению, и выпустила книгу мемуаров, которая, впрочем, не принесла ей богатства. Похождения Бонни и Клайда давно уже затмили славу Стриженой Налетчицы, так что бестселлера не получилось. После войны Селия вышла замуж за водителя автобуса и даже снова ненадолго попала в поле зрение полиции, после того как прямо на улице избила соперницу, угрожавшую семейному счастью. Брак, однако, все равно вскоре распался, и Селия вновь превратилась в мать-одиночку.

В преклонные годы бывшая налетчица жила во Флориде вместе с взрослыми сыновьями. Она страдала от болезни Альцгеймера и часто уходила, куда глаза глядят. Сыновья находили ее и возвращали домой. Однажды после очередного путешествия старушка сказала сыновьям: "Не сдавайте меня копам. Они заберут меня, если узнают, кто я такая". Она рассказала детям о своей боевой юности, но те не поверили, списав всю историю на проявление болезни. Сесилия Куни умерла 13 июля 1992 года в возрасте 88 лет, и лишь после ее смерти сыновьям пришло в голову просмотреть старые газеты.

Второй раз Селия чуть было не прославилась в 2011 году. 13 августа в одном из бродвейских театров состоялась премьера мюзикла "Стриженая Налетчица" о ее приключениях, но уже 27 августа шоу было закрыто. Похоже, история прачки, решившей жить не по средствам, оказалась слишком банальной для нашего времени.