Представители оргкомитета митингов "За честные выборы" журналист Ольга Романова и депутат Геннадий Гудков передали в Кремль список политзаключенных. Парламентарий рассказал подробности ведущему Андрею Корнееву.
Посредником между оппозицией и властью выступил председатель Совета при президенте по правам человека Михаил Федотов. Ранее Владимир Путин заявил, что в тюрьмах нет людей, осужденных по политическим мотивам.
–– И сколько в результате в списке человек?
–– 39.
–– Я так понимаю, что этот список не окончательный?
–– Конечно, нет.
–– То есть, по прикидкам, сколько вообще может сидеть в российских тюрьмах людей, которые…
–– Давайте так: наш список включает не только так называемых политзаключенных, в осуждении которых в решениях судов явно присутствуют политические мотивы, безусловно.
То есть впрямую, конечно, у нас нет политзаключенных, у нас нет статьи за, например, антисоветскую агитацию, пропаганду или анти какую-нибудь путинскую агитацию и пропаганду, безусловно. Но характер и политическая подоплека многих дел совершенно очевидна, это, как говорится, шито белыми нитками. Поэтому мы написали в нашем списке политических заключенных и людей, которые, в общем, по большому счету заведомо неправосудно осуждены.
Почему мы так говорим? Потому что на самом деле эти дела оказываются многократно в центре общественного внимания, и я не составлял, не участвовал в составлении списка, я всего лишь организовал, взял на себя поручение помочь в передаче этих материалов, действительно довести их до ума, до тех людей, которые могут принимать решения. Но там работали общественники, специальные гражданские организации, работали правозащитники, работали адвокаты, те, которые действительно убедительно доказывают, что многие люди несут либо очень жестокое наказание, несоответствующее тяжести преступления либо надуманное и так далее. Если говорить на самом деле всерьез о том, сколько людей отбывает наказание за те преступления, которые они не совершали, то, к сожалению, тут даже, наверное, не стоит лукавить, это десятки тысяч россиян.
–– Вот вы говорите "шито белыми нитками", все понятно и так далее. Но для одних Ходорковский сидит за политику, а кто-то, например Владимир Тор, убежден, что Тихонов и Хасис –– это люди тоже пострадавшие за идею, уголовное дело было сфабриковано.
–– Безусловно, конечно, здесь нет истины в последней инстанции. Понятно, что субъективизм присутствует всегда и везде, в том числе и в решениях судов. Или, допустим, понятно, я не буду объяснять причины, как это делается, но сегодня российское правосудие хромает, и иногда хромает на обе ноги и не потому, что судьи плохие, а потому что развращает судебную систему сама система кадровых назначений.
Ведь посмотрите Конституцию, откройте там соответствующие главы, ведь, по сути, дела назначает, хотя это называют "представляет", кандидатуры руководства судебных инстанций президент, каким бы он там умным и гениальным ни был, он все равно не может делать это сам. Значит, существует какой-то негласный механизм чиновников, которые каким-то образом получили такие полномочия распоряжаться судейскими судьбами.
Они выдвигают тех людей, которые их устраивают, с учетом того, что сегодня вся страна пронизана вирусами коррупции и ангажированности, тут понятно, что очень многие назначения, по большому счету, страдают этим же недостатком. И мы получаем зависимый суд, которому можно позвонить, на который можно накричать, в котором можно нашуметь, которому можно приказать.
–– Понятно. В данном конкретном случае, по этому списку, на какой вы надеетесь отклик или какой надеетесь получить результат? И как быстро, и от кого?
–– Мы попросили Михаила Александровича Федотова, к которому мы относимся с глубоким уважением, все-таки доложить эту информацию президенту, и мы попросили, чтобы президент какую-то публичную реакцию на наше обращение проявил, желательно бы до 25-26-го числа, когда намечается уличное шествие или митинг, не знаю, мы еще не решили. Поэтому, наверное, если такая реакция будет, понятно, что технологически проработать это и комиссионно, безусловно, эти вопросы надо, это очень сложно.
Конечно, в случае положительной реакции нужно привлекать и Генеральную прокуратуру, и, безусловно, президент наделен правом помилования, он может просто помиловать определенных заключенных в качестве жеста доброй воли, поэтому мы надеемся на эту публичную реакцию президента в самое ближайшее время, в течение там двух-трех недель. Что касается, как там дальше будут идти дела, мы с вами будем вместе следить за всем этим.
–– Я вот не понял, премьер заявлял о том, что он не знает в России политзаключенных, а вот президент говорил об этом или нет?
–– Я не знаю насчет президента, не всегда внимательно слежу за интернет-сообществом, где может быть какое-то такое непубличное заявление на каком-то совещании.
Но я могу сказать одно, что кто бы мне чего ни говорил, я совершенно точно могу сказать, что у нас не только Уголовный кодекс имеет иногда политическую подоплеку, у нас административные статьи уже политизируются. Пятнадцать суток –– вот эта политизированная статья, которую получали люди, ни шагу не сделавшие из того, что им инкриминируют.