Бывший генеральный директор Общественного российского телевидения СЕРГЕЙ БЛАГОВОЛИН в интервью корреспонденту "Коммерсанта-Daily" ВИКТОРИИ Ъ-АРУТЮНОВОЙ напомнил, что нынешняя попытка оппозиции влиять на деятельность ОРТ — не первая. И попечительский совет при ОРТ, предположительный состав которого был обнародован вчера, и предоставление Думе эфирного времени обсуждались Селезневым и Благоволиным еще в феврале этого года. Проработав два с половиной года в "Останкино", Сергей Благоволин без сожаления поменял кресло гендиректора ОРТ на президентское кресло инвестиционного банкирского дома "Финпром".
— Как вы объясняете то, что государство заняло по отношению к ОРТ пассивную позицию? Может ли создание общественного оппозиционно-думского совета при ОРТ изменить нынешнее положение вещей?
— Пассивность я объясняю политической наивностью, политической неопытностью очень многих людей, которые сейчас руководят страной. Они сами не ведают, что творят. Что касается Думы, то она сама исключила ОРТ из федерального бюджета. Впрочем, разговор о том, чтобы каждое утро отдавать 5-10 минут вещания Думе, мы вели с Геннадием Селезневым еще в феврале. Но тогда, как обычно, все уперлось в деньги, и дело ничем не закончилось. Ну а возвращаясь к государственной политике в отношении ОРТ, мне кажется, что, вероятно, гораздо проще "разводить" ситуацию, которая имеет такой ежеминутный, проходящий характер, как история, к примеру, со "Связьинвестом", нежели думать о политической стратегии.
— Вы ушли с ОРТ потому, что разошлись с акционерами в оценках новой информационно-аналитической политики канала. Какой же, по вашему мнению, должна быть информационная стратегия первого канала?
— С того момента, когда мы приняли руководство каналом, ОРТ сделало колоссальный рывок. Можно, конечно, за что-то ругать, за что-то хвалить, но невозможно этого отрицать. Рейтинги, как к ним ни относись, все же о чем-то говорят.
Я никогда не давал оценок своим предшественникам и тем более не хочу давать оценок тому, кто пришел мне на смену,— жизнь покажет. Но меня, честно говоря, покоробили некоторые высказывания Ксении Пономаревой — и в адрес канала, и в мой адрес, особенно, когда она сказала: "Я не буду работать с Благоволиным". Вы меня простите, но я себе цену знаю. Благоволиным нужно еще стать. Наивно думать, что слова — это одно, а дела — другое. Люди в первые же минуты начинают судить по словам, слова на многих действуют, как известно, сильнее, чем последующие поступки. Помните — "вначале было слово".
Моя позиция сводилась к тому, что канал должен задавать тон не в этих непрерывных разборках, которые всем уже надоели, тем более что страна действительно живет другой жизнью, другими бедами, другими радостями. Но все эти разборки бесконечны: один — такой, другой — такой, а завтра они меняются местами, и у всех уже мелькает в глазах и остается только впечатление, что все вокруг идиоты и жулики. Что на самом деле далеко не так.
Канал, напротив, должен делать так, чтобы все люди, осознающие, что они болеют за судьбу России, при взгляде на экран находили бы отражение ее реальных проблем в программах информационных, аналитических. Это не значит, что канал должен быть комплиментарным: можно ставить самые острые вопросы, но все это не должно превращаться в брань, в выливание грязи. Это не функция первого, общенационального канала. Я считаю, что в политическом плане мы прежде всего должны были объяснять людям, что происходит в стране. А то "забойный номер" канала — сначала сообщить, что Немцова нам послал Бог, а потом заявить, что этот Немцов самый последний клоп,— это же бред! Причем, поверьте, дело здесь не в личных симпатиях: в отличие от отношений с Лужковым, с Немцовым меня ничто не связывает. Но так нельзя. Так можно говорить только о человеке, которого суд признал виновным в растлении малолетних, в хищении государственных средств, в организации заговора или поджога дома для престарелых. А задача канала была и остается — внятное объяснение ситуации.
— Можно ли сохранить такой информационный нейтралитет и избежать, как вы говорите, брани, в ситуации, когда 51% акций ОРТ принадлежит государству, а 49% — частному капиталу?
— Объективность в идеальном виде вообще сохранить очень трудно, да и не надо. Я сам человек очень субъективный. Но я бы сказал так: не нужно забывать, что 51% акций, формально или неформально, но принадлежит государству. Абсолютно правильно, что банки, частный капитал пошли в средства массовой информации — это нормально. Но мы не должны забывать и о том, что у нас еще не сложились такие крупные частные структуры, интересы которых практически всегда совпадают с интересами государства, страны в целом. Они еще заняты поиском места под солнцем.
В нашем случае совершенно не нужно, чтобы государство определяло, какие конкретно фильмы показывать и какую музыку исполнять,— для этого есть профессионалы. А вот в том, что касается политической линии, политического настроя — здесь государство совершенно непонятным, идиотским образом отстранилось от своих функций. Понять этого я не могу. Я помню, как в свое время мы с Анатолием Борисовичем Чубайсом ругались из-за 2-3 минут в информационных программах, но именно это как раз и было несущественно. Но если он находил время для споров по этому поводу, то уж, простите, непонятно, почему нельзя было найти времени для определения роли и места государства, в том числе и на ОРТ.
— Так ли велико влияние Бориса Березовского на совет директоров ОРТ?
— Лично у меня с Борисом очень хорошие отношения, они и были такими, они такими, наверное, и останутся. Несомненно, что влияние Бориса, даже после его формального ухода с канала, велико. Конечно, Борис влияет на канал, но, например, когда я читаю некоторые заявления госпожи Пономаревой, то надеюсь, что это без Бориса и даже вопреки Борису. Просто пожимаешь плечами и думаешь: ну нужно человеку самоутвердиться. У всех есть разные способы самоутверждения: одни это делают путем складывания стенки из кирпичей, а другие говорят, что до них не было вообще ничего. А вот они пришли и одним движением руки березу... Знаете, есть такой стишок: "Одним движением руки березу разрубил на шесть поленьев. Его спросили имя.— 'Ленин'.— И охренели мужики".