Политзаключенные

Чужой праздник

Сегодня — День защиты политзаключенных
       Отмечаемый во всем мире День защиты политзаключенных к нашей стране практически не имеет отношения. Сейчас в Российской Федерации политзаключенных нет. Действительно нет. А могли бы быть, считает специальный корреспондент издательского дома "Коммерсантъ" АЛЕКСАНДР Ъ-КАБАКОВ.
       
       Собственно, в СССР политзаключенных тоже не было. Не говоря уж об известной 170-й ("распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй"), и даже людоедских времен 58-й, по которой шли на десять лет без права переписки (расстрел),— все статьи, по которым судили агентов империализма, врагов народа и диссидентов, были статьями Уголовного кодекса. Но ни у кого не вызывает сомнений, что осужденные были заключенными политическими. Другое дело — сами их дела: с выбитыми признаниями, придуманные, просто противоречащие Конституции и, конечно же, мировым нормам права, в конце концов — не укладывающиеся в формулировки даже тех статей, которые на живую нитку шили в ЧК.
       В свободных странах практика защиты строя отличается тем, что дела политических врагов — шпионов, террористов, заговорщиков — возникали и возникают на реальных основаниях нарушения реальных уголовных законов (если не считать судебных ошибок — дело Розенбергов, например). Однако на самом деле и там ни у кого нет сомнений, что преследование связано с политикой. Ирландских террористов держали в тюрьмах не просто за убийства, но за убийства с объявленными политическими целями, и группа Баадер--Майнхоф в Германии обвинялась не просто в похищениях, но в политическом терроре — в полном соответствии с их собственными декларациями.
       Следовательно, опыт и свободного, и тоталитарного мира говорит, что в качестве уголовных преступников в соответствующих случаях выступают политические враги общества и государства, совершившие из-за своих политических взглядов какие-либо уголовные преступления. И то, что их не принято называть политзаключенными, поскольку общественное мнение устойчиво связывает это понятие с диктаторскими режимами, не меняет существа дела. Каким бы ни был строй, он защищает себя принятием соответствующих законов и неуклонным преследованием своих врагов, которые рано или поздно охранительные законы нарушают — будь то запрет на финансирование политических партий из-за границы или положение о владении огнестрельным оружием. Так, в Германии действовали запреты на профессии, а в Штатах для Анджелы Дэвис дело просто кончилось тюрьмой.
       Соответственно, аресты диссидентов, "порочащих советский общественный и государственный строй", сами по себе были естественны — нарушение законов было лишь в их реализации.
       Только тогда, когда деятельность врагов существующего строя становится не опасной для него, законы смягчаются и политические заключенные с уголовными статьями перестают заполнять камеры. Или, например, отменяются беруфсферботе.
       Правда, остаются исключения и в стабильных обществах: по-прежнему строго преследуются, например, открытая пропаганда нацизма (в Германии) или публичные заявления, что холокоста не было (в Штатах). Уж это просто политические статьи, тут и спорить трудно.
       В России политические статьи, впрочем, есть тоже. Пропаганда национальной розни, допустим. Есть и хорошие уголовные — насчет оружия, незаконных вооруженных формирований и тому подобные. А вот заключенных, увы, нет.
       Последним был Осташвили, Хорст Вессель русского нацизма, фигура скорее мифологическая, чем политическая. И все. Фотографии настойчиво овладевающих меткой стрельбой баркашовцев газеты даже перестали публиковать — прокуратуре они были неинтересны, читателям стали тоже. Газеты "Лимонка" и "Бумбараш" и их издатели, видимо, ничего не нарушают, публикуя инструкции партизанско-диверсионной борьбы с режимом и применения подручных средств для уничтожения милиции. Арестованных недавно организаторов взрыва памятника Романовым на Ваганьковском кладбище и подготовки взрыва памятника Петру I выпустят наверняка быстрее, чем издателя фривольной газеты "Еще". С Рохлиным повозятся-повозятся — и оставят депутатствовать.
       А даже если и арестуют вдруг, в горячие какие-нибудь (не дай Бог, чтобы настали!) дни, то выпустят быстренько по амнистии. Что говорить о губернаторе Курской области генерале Руцком, призывавшем товарищей-летчиков бомбить Кремль, или о другом генерале, депутате Макашове, на глазах у всей страны шедшем в атаку на государственное телевидение, если на свободе и майор Терехов, чьи люди убили невинную женщину?
       Заметьте: речь не идет о теоретических рассуждениях, об остающихся в чисто идеологической сфере размышлениях, почему нацизм или коммунизм лучше, чем демократия и свобода, о провозглашении особой миссии какого-либо народа и национально-тоталитарного государства как высшей формы человеческого существования — чем балуются "завтрашние" философы вроде Дугина. Речь идет о конкретных призывах и инструкциях свержения существующего строя насильственным путем (есть статья!) и даже о попытках такого свержения. Но и это, оказывается, можно в нашем самом свободном государстве.
       Увы, традиция попустительства врагам общества и государства в России старая. Достаточно вспомнить отношения Временного правительства с ленинской "оппозицией", которая во время войны агитирует за поражение своей страны. А если к этому добавить версию, связанную с германским генштабом... Чем это кончилось, мы в очередной раз вспомним через неделю.
       Если у государства такие законы и такие судьи, при которых нет политзаключенных по сути, а не по форме,— значит, власти нет. Второй вариант — власть есть, но ей ничто не угрожает по-настоящему. Неужели мы дожили до такого?
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...