Александр Древин и Надежда Удальцова — одна из самых замечательных пар в истории русского авангарда. Приехавший в Москву в середине 1910-х рижанин Древин прошел вполне обычный для авангардиста этого времени путь: входил в "Бубновый валет", позже балансировал между Малевичем и Татлиным, преподавал во ВХУТЕМАСе, в начале 30-х примкнул к группе "13". Самый необычный момент его карьеры — руководство художественным кружком для латышских стрелков. При этом в какой-то момент Древин становится одним из самых интересных советских художников. Вместе с женой он совершает несколько поездок — на Урал, Алтай и в Армению — и после этого уходит от абстрактной живописи к фигуративности. Древин начинает писать пейзажи и прочие походные впечатления (на Алтае появляются самые известные у него пронзительные косули), но они совсем не похожи на отчеты об увиденном. Скорее это ландшафты восприятия, немного испуганного и невероятно сосредоточенного. На картинах Древина — будто обратный привычному по Дейнеке, затаившийся Советский Союз 20-х — 30-х. Удальцова шла, в общем, похожим путем — от кубизма, а затем супрематизма к манере, очень близкой древинской. В 1938-м, после того как ее мужа репрессировали, причислив к латышским стрелкам, Удальцовой удалось спасти большую часть его нещадно критиковавшихся работ, а самой дожить и продолжать работать еще до начала 60-х. Живопись Удальцовой, в принципе, чуть более бледная, чем у ее мужа. Это типичное "тихое искусство", в котором Сезанна вроде бы гораздо больше, чем ее учителей Малевича и Татлина, но одновременно во всех ее картинах можно увидеть следы нежного воссоздания мира после его авангардного разложения, и в этом есть удивительное чувство. О Древине и Удальцовой думаешь в первую очередь как о пейзажистах. Однако выставка в галерее ПРОУН посвящена их домашней жизни — и тут, соответственно, портреты. Художники рисуют друг друга, сына и его няню, гостей и домашних животных. И эта, как бы тыловая сторона их искусства, не менее интересна.
Галерея ПРОУН, до 31 марта