Церковь и пресса вынудили его к этому
Скандал, разразившийся вокруг произведений российских художников на Международной биеннале современного искусства в Цетинье (о самой биеннале "Коммерсантъ-Daily" писал 3 октября), в связи с президентскими выборами превратился в событие политическое. О беспрецедентной общественной реакции на современное искусство с нашим корреспондентом ВЛАДИМИРОМ Ъ-МИРОНЕНКО согласился побеседовать президент биеннале принц НИКОЛА ПЕТРОВИЧ НЬЕГОШ.
Принц — правнук последнего короля Черногории, родился во Франции и всю жизнь живет в Париже, где возглавляет собственное бюро архитектуры. С 1993 года раз в два года организует Международную биеннале в Цетинье --бывшей столице королевства Черногория. Род Ньегошей — князей-епископов, полководцев и поэтов — правил страной на протяжении 300 лет, вплоть до 1918 года, и почитаем в Черногории гораздо больше, чем династия Романовых в России.
— С чего все началось?
— Сначала пропали две работы русских художников. Потом Черногорский митрополит Анфилохий Радович дал пресс-конференцию, где в самой суровой форме обрушился на биеннале, назвав ее "экскрементами европейской культуры и порнографией". Он упрекал меня в том, что я, носящий фамилию Ньегош, стал организатором подобной "сатанинской мессы, оскверняющей святой город Цетинье". Это звучало как анафема. Радович возмущался: как могло правительство Черногории поддержать подобное безобразие!-- и добавил, что церковь приложит все усилия, чтобы как можно быстрее закрыть биеннале. Я пытался объяснить, что это — биеннале современного искусства, а не выставка святых икон. Что речь идет о жанре провокации, причем в случае с работами, вызвавшими наибольшее возмущение,— не с настоящими живописными иконами, а с купленными в магазине дешевыми многотиражными репродукциями. Эти репродукции сами по себе уже профанация. На следующий день во всех СМИ Югославии появился шквал материалов на эту тему. Ежедневно государственное телевидение показывало "иконы" Авдея Тер-Оганяна с комментариями, представляющими их как псевдо-искусство, привезенное с Запада. Я возражал, что это не западное, а российское искусство, и объяснял, что сам выбор художника продиктован как раз тем, что происходит у него дома, в России.
— Со стороны ситуация выглядит достаточно абсурдно
— Да, но Югославия находится практически в состоянии "холодной войны" с Западом и использует любую возможность для его "демонизации". Кроме того, сейчас в разгаре президентские выборы в Черногории и Сербии, поэтому скандал вышел далеко за рамки дискуссии об искусстве и стал использоваться официальной пропагандой, в первую очередь Милошевича против нынешнего премьер-министра Джукановича, кандидата в президенты Черногории, проводящего более открытую и независимую политику по отношению к Западу. Наконец в четверг, 25 сентября, после трехдневной обработки общественного мнения, произошло столкновение — во Владин дом (бывший дом правительства королевства Черногории, где выставлен главный раздел биеннале "Новая икона". --"Коммерсант-Daily".) вошла толпа монахов и семинаристов (около 150 человек) и стала призывать всех, кто там находился, подписать петицию с требованием закрыть биеннале. Зрители не были согласны. Тогда монахи объявили, что эти зрители "одержимы дьяволом", стали плевать в них и выталкивать их из здания. Завязались драки, в которых приняли участие многие подоспевшие на подмогу жители Цетинье. Полиции удалось разнять дерущихся, но несколько человек получили ранения. Монахи угрожали позвать своих собратьев из других монастырей Черногории и сжечь биеннале, а если надо — весь город. В ответ они услышали, что в таком случае жители Цетинье возьмутся за оружие.
Ситуация становилась очень серьезной. В пятницу я выступил по радио Цетинье по телефонной связи из Парижа с призывом к спокойствию. Тогда же я получил письмо из министерства культуры с просьбой закрыть Владин дом для публики. В субботу я принял решение закрыть выставку до тех пор, пока не улягутся страсти (по крайней мере, до 19 октября — дня второго тура президентских выборов).
— Кажется, это первый случай в европейском искусстве ХХ века, когда выставка такого масштаба (120 участников из 25 стран) была закрыта под давлением церкви?
— Да, но это случилось только из-за предвыборной кампании. Если бы не президентские выборы, я бы ни за что не закрыл выставку. Потому что использование скандала против демократической оппозиции страны не в моих интересах.
Парадокс заключается в том, что, желая спрятать от зрителей выставку, церковные иерархи добились обратного — благодаря волне информации в СМИ сегодня даже в самой отдаленной горной деревушке не найти такого крестьянина, который бы не видел эти скандальные "иконы". Югославские газеты по поводу скандала на биеннале разделились на два лагеря. Официальная пресса: "Приезд злых духов" ("Победа"), "Сатанинская биеннале" ("Нин"), "Уберите Сатану из Цетинье!"("Борба"). Оппозиционные издания: "Жители Цетинье защищают биеннале" ("Вести"), "Призыв к цензуре" ("Вечерне новости").
— Вы думаете, что кампания против биеннале была организована, или это были спонтанные реакции?
— Я думаю, что это были организованные действия властей и церкви. Спонтанно приходили только зрители, но никакой негативной реакции с их стороны зафиксировано не было. Хотя, конечно, кого-то работы наверняка шокировали. А агрессивная реакция органов режима, к которому я отношусь негативно, меня совершенно не огорчает. Устроить художественную провокацию и при этом никого не оскорбить невозможно. Если в эпоху Ренессанса взгляд церковного иерарха падал на картину с обнаженной женщиной, скандал мог быть не хуже цетиньского.
— Даже в те далекие времена подобный скандал мог стать этапом в истории искусства, а в ХХ веке жанр художественной провокации имеет особенно богатую традицию.
— История иконы насчитывает уже пятнадцать веков, это история бесконечного воспроизведения одних и тех же изображений. А сегодня массовое тиражирование промышленным способом ликов святых бесконечно удалило их от византийских оригиналов. Несмотря на это, как и много веков назад, церковь продолжает говорить даже о репродукциях современных иконописцев: это свято, руки прочь! Даже если репродукции эти сделаны где-нибудь на заводе в Тайване, а потом проданы туристам в киоске. Это инерция традиции. Общество, которое живет только прошлым, общество, члены которого ходят в той же одежде и воспроизводят те же объекты быта, что и их далекие предки, всегда будет слабым, зависимым от других, более динамичных соседей. Жизнь в таком обществе как бы остановилась, и в современном мире у него нет перспектив. В переходные моменты, когда общество задает себе вопрос: двигаться вперед или возвращаться назад, провокационный (пусть даже и карикатурный) жест художника может оказаться спасительной подсказкой. То, что воспринимается как святотатство художника, несет в себе заряд энергии, который должен быть правильно понят зрителем. Это не банальное оскорбление религии. По-моему, это жест против десакрализованных фальшивок и против лицемерного к ним отношения. Я признателен генеральному куратору биеннале Андрею Ерофееву за то, что он обратил внимание на эту проблему.
— Авторы скандальных работ — российские художники. Наверное, было бы небезынтересно услышать об их собственной реакции на случившееся.
— Мне бы этого очень хотелось. На закрытии биеннале я собираюсь организовать дискуссию с участием кураторов выставки, представителей церкви и югославских интеллектуалов. Я надеюсь, что художники примут участие в этой дискуссии хотя бы заочно — отправят письмо, в котором будет изложена их позиция. Особенно важным был бы отклик Авдея Тер-Оганяна, которого теперь знает вся Югославия. Сейчас каждый день к выставке приезжают сотни людей, требуя, чтобы им дали возможность увидеть все это не по телевизору, а живьем.
— Каким вы видите выход из того затруднительного положения, в котором оказалась биеннале?
— Во-первых, надо дождаться результатов президентских выборов. Потом просить правительство Черногории вновь открыть биеннале и продлить сроки ее проведения. В любом случае мы не пойдем на компромиссы, которые могут поставить под угрозу свободу художника, и будем отстаивать свой выбор до конца.