Премьера кино
В кинотеатре "Фитиль" вчера состоялась премьера фильма "Однажды в Анатолии" Нури Бильге Джейлана, награжденного в прошлом году специальным призом в Канне. Шанс увидеть один из лучших образцов современного авторского кино призывает не упустить АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
В юбилейном каннском альманахе "У каждого свое кино" есть уморительная новелла, принадлежащая братьям Коэн. Открыточный ковбой приходит в кинотеатр и узнает, что там идет турецкий фильм "Времена года". Ковбой спрашивает: "А что, фильм действительно на турецком? И надо читать субтитры?" Его охватывает настоящая паническая атака. Ковбой абсолютно уверен, что кино делается только на его родном языке. Поколебал это убеждение турок Нури Бильге Джейлан: его картину и крутили в ковбойской глубинке.
Он считается на сегодняшний день самым верным апостолом учения, богами которого стали Тарковский и Антониони. В его прежних фильмах "Отчуждение", "Времена года", "Три обезьяны" проигрывались темы кризиса супружества и неуклюжих попыток мужчины пробиться к загадкам женской души, причем ситуация фатального дисконтакта была развернута с изощренным искусством и, что приятно, с некоторой инъекцией юмора. И вот Джейлан с новой картиной в четвертый раз участвует в каннском конкурсе и уже привычно, словно яблоко, которое покатится в ручей в одном из кадров "Анатолии", срывает серьезный приз.
Даже на фоне прежних джейлановских издевательств над публикой это — самое изощренное. Картина длится два с половиной часа и изображает попеременно целый спектр жанров, ни к одному из которых она не имеет прямого отношения. Название сулит мафиозную сагу или вестерн а-ля Серджо Леоне, далее фильм прикидывается детективом, роуд-муви и даже комедией положений, в конце концов один из критиков определил его как ghost movie — фильм о призраках — и оказался не так уж неправ.
Сюжет "Анатолии", если можно так выразиться, состоит в ночном путешествии нескольких мужчин (следователь, врач, полицейские и двое подозреваемых в наручниках), которые сообща ищут сначала труп, зарытый где-то в поле, а потом — ускользающую истину бытия. Последнее оказывается куда более сложным делом, и в процессе его почти забывают о первом, рутинном.
Все мужчины, участвующие в ночном бдении, одинаково несчастны, и у каждого — а не только у явных преступников — свой скелет в шкафу. В отличие от предыдущих лент Джейлана, здесь в кадре практически нет женщин: если они и появляются, то задерживаются не дольше, чем упомянутое яблоко, что визуализирует райский соблазн. И разговоры преимущественно из области мужского быта: про простатит и про вкус деревенского йогурта. Однако на самом деле каждый проговаривается о главном, наболевшем. Следователь рассказывает историю друга (ясно, что это он сам), который довел до самоубийства жену. Полицейский то ужасается жестокостью преступника, то сам ведет себя как отморозок, то вдруг опять проявляет неожиданную человечность. Излишне говорить, что само убийство так и останется не до конца разгаданным, окруженным пеленой намеков и околичностей.
В чем же смысл обязательного смотрения этого неполноценного детектива, несостоявшегося триллера, недоигранной мелодрамы? В том, чтобы утонуть в потрясающих ночных съемках, как на холстах Бассано. Три машины в облачке желтоватого плывущего света движутся по мифологическому пейзажу древней Анатолии: мы наблюдаем за ними с дистанции и в то же время погружаясь в изображение с глубиной, которую не способно обеспечить никакое 3D. Джейлан снимает не на "цифре", а на 35-миллиметровой широкоэкранной пленке — и в этом смысле тоже остается апостолом классического авторского кино. Которое не есть "история", а скорее философская медитация, или стихи в прозе, или образец киноживописи: каждый кадр просится в рамку и на стену картинной галереи.