История, отслеженная фотографом Генде-Роте
Если бы не сообщение агентства "Интерфакс", что первый вице-президент Академии архитектуры Сергей Булгаков предполагает реконструировать район Черемушек, мы бы не вспомнили этапы реконструкции Москвы. А они были и занятны, и показательны — как для VIP государства, так и для простых горожан.
Москва конца 1940-х. С одной стороны, помпезные фасады, чудовищная лепнина, акротерии и шпили. С другой — квартиры-пеналы и узкие коридоры. Сталинские высотки. В искусствоведческом сленге они проходят как стиль "вампир" (едкий парафраз классического "ампира"). Вид в лоб, погляд снизу вверх. "Мышиная перспектива", как сказали бы мастера итальянского Ренессанса. Жилье не столько для человеков, сколько для торжества идеи. В 40-х — начале 50-х возводили памятники. А что же люди? "Подобен шахматной доске Мадрид, а люди в нем фигуры, все больше лошади да туры, а пешки — пешки ходят налегке." Давно сказано. Лопе де Вегой.
Хрущевская "оттепель". Пафос строительства сохранился. Как, впрочем, и верность принципу "квартиры-пенала". В одно время с опереттой Шостаковича "Москва--Черемушки" появились и московские частушки: "Приезжая в новый дом, нужно взять топор и лом: топором паркет тесать, ломом двери открывать." Юго-западный район столицы, расчерченный по нью-йоркской сетке, но с явным припоминанием о "лианозовских" бараках, выглядел как советский Сен-Жермен. Все очередники хотели туда попасть. А сегодня не знают, как оттуда выбраться. Сейчас эти времянки (так, по крайней мере, именовало их в те времена высокое руководство) начали модернизировать.
Российская академия архитектуры и строительных наук разработала новую концепцию реконструкции четырех-пятиэтажных домов, построенных в период 40-60-х годов. Говорят, что будет лучше. Автор этой концепции, первый вице-президент академии Сергей Булгаков, заявил, что здания предлагается реконструировать путем надстройки одного или двух мансардных этажей, состоящих из блок-комнат полной заводской готовности. Верим, что будет. Как всегда. Но только верим.
А что делать с архитектурой периода "заморозков" — то бишь с брежневскими строениями и их декоративным оформлением? Тут можно разве что выдавить слезу. Жаль барельефов "Маркс--Энгельс--Ленин", отягощающих фасад Института марксизма-ленинизма. Их драют — наждаком и чистящими порошками. Хотят снять. А жаль. Все же это история. А на историю грех пенять.
Конец 80-х. Напор демократии. Все на улицу, все среди всех. Путаница названий — старый или новый Арбат. "Вы хотите на Кирова — поезжайте на Мясницкую, если на Горького, то это на Тверскую, помните: если нужно попасть на станцию 'Проспект Маркса', то нужно спрашивать 'Охотный ряд'". Для одних арбитров изящного главное — свободные фланирующие граждане, для других — архитектура из стекла и бетона. Действительно, стекла много. Отражения множатся. 80-летний фотограф Валерий Генде-Роте сумел запечатлеть хронологию города (с 1940 до 1990-х). Ныне он делится своим опытом с читателями "Коммерсанта-Daily". Взгляд не оригинальный, но по-своему честный, не критичный, но видовой. А чего еще вы хотели бы от фотографа-хроникера?
МИХАИЛ Ъ-БОДЕ