"Линию жизни" вычертили графикой

Валентин Серов в ГТГ

Выставка рисунки

На выставке "Линия жизни" в Государственной Третьяковской галерее в Лаврушинском переулке показана примерно треть собрания серовских работ на бумаге — около 250 листов, от детских рисунков до эскизов росписей эпохи модерна. Выделить основную линию здесь не так-то просто: Серов был художником широчайшего диапазона, хоть и прославился в качестве портретиста. Рассказывает ВАЛЕНТИН ДЬЯКОНОВ.

"Линия жизни" начинается со знакомства с Серовым по версии его друзей и близких. Третьяковка вытащила из запасников десятки портретов художника, лучший из них — эффектный набросок Врубеля, где Серов, правда, выглядит прямо-таки демонической индивидуальностью, что действительности не соответствует. Он намного честнее, пусть и без блеска, рисовал себя сам, в виде усталого человека, не знающего, что такое улыбка.

Константин Коровин, ближайший друг Серова, в своих мемуарах нередко подтрунивает над скорбным трудягой. Серов бывал недоволен собой, рвал удачные — с точки зрения зрителей — рисунки и все время двигался дальше, постоянно меняя точку приложения сил. Между гуашевой "Бабой с лошадью" и "Похищением Европы" 12 лет, а кажется, что несколько веков. Причем не ясно, в какую сторону: если баба — это актуальная на тот момент, но теряющая почву социалка, то девушка на быке-Юпитере отсылает к юности европейского искусства, Помпеям, глубокой архаике.

С "Похищением Европы" связан и самый интересный момент выставки. Третьяковка показывает гуашевый эскиз и несколько рисунков, по которым можно восстановить процесс работы. Получается что-то вроде фильма о фильме: вот главная героиня, девушка с излюбленной Серовым пластикой Иды Рубинштейн, вот набросок с живого быка, вот копии античных скульптур, с которых писалось лицо Европы (в связи с чем неуместно, но навязчиво вспоминается грим Высоцкого из отечественного блокбастера). Разложена на рисунки-кирпичики и не самая удачная вариация на античную тему — полотно "Одиссей и Навсикая".

Самостоятельные работы на "Линии жизни" разного качества и назначения. Есть блестящий набросок со скульптора Паоло Трубецкого за работой. Его "Госпожа Хорхеймер" в основной экспозиции, кстати, помогает понять, как художники модерна пытались из своих моделей делать Афродит, рождающихся из пены,— задача, не чуждая и позднему Серову, особенно в блестящем овальном портрете Генриетты Гиршман. Полная противоположность свободно текущей линии в портрете Трубецкого — знаменитый рисунок с одного из учителей Серова, легендарного педагога Павла Чистякова. Здесь все четко и академично, написано по рецептуре портретируемого, отличавшегося строгими требованиями к передаче натуры.

Богатый материал позволяет находить забавные рифмы внутри серовского развития. Детские аппликации, напоминающие наскальную живопись, не остаются в гордом одиночестве и соотносятся с эскизами к оформлению столовой для коллекционеров Поповых по мотивам "Метаморфоз" Овидия. Совпадения силуэтов почти буквальны. Экспрессивный осел из иллюстраций к басням Крылова напоминает гончих с зарисовки "Боярин на охоте". Кстати, в том, как Серов рисовал животных, видится еще один внутренний конфликт. На портретах царит спокойствие, а лошади, собаки, обезьяны в исполнении Серова похожи на раскрученные пружины. Видно, что в анималистике Серов отпускал себя, как и своих персонажей, на волю.

Быть может, наиболее сильное впечатление на выставке производит лист "Император Петр II с цесаревной Елисаветой Петровной выезжают верхом из села Измайлова, осенью, на псовую охоту", созданный для мирискуснического издания, посвященного этому излюбленному занятию аристократов. Сам Серов свое творение не любил, называл "слишком иллюстрацией — дешевкой", но по сравнению с акварелями Бенуа и фарфоровыми куколками Сомова она дышит жизнью, и в царственных всадниках чудятся не столько стилизации под фарфор той эпохи, сколько другие всадники — Апокалипсиса, на что и намекает фигура старца справа.

Серова часто упрекали в том, что он видит в людях карикатуры, не характеры, а маски, но этого не чувствуется на "Линии жизни": суть в том, что Серов был слишком разнообразен, не привязан к одному мотиву и теме и к тому же честен перед натурой — после выставки начинает казаться, что его современникам, и в первую очередь легкомысленному Коровину, не хватает старательности.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...