выпускает ежедневно издательство "Терра"
Вчера на московской международной книжной ярмарке состоялась торжественная церемония вручения призов издательствам, названным, согласно рейтингам журнала "Книжный бизнес", лидерами российского книгоиздания. Об одном из лауреатов, издательском центре "Терра", рассказывает ТАТЬЯНА Ъ-ЩЕРБИНА.
Я лично люблю уютные книжные лавки и небольшие издательства — специализированные, с ясным профилем. Гиганты действуют на меня угнетающе, и тем не менее если в нашей стране еще читают книжки и пользуются справочными изданиями, это благодаря гигантам. Долгое время меня интриговало то, что какую книгу ни открой в магазине — каждая вторая будет от издательства "Терра". Безусловно, "Терра" не производит половину российской книжной продукции, но впечатление создает. Ее много. Очень много. Ее стотысячные тиражи кажутся просто невероятными среди сегодняшней вялости книжного рынка.
Я решила наконец узнать, в чем дело, и пошла в издательство. Ирина Львовна Шурыгина, главный редактор, держалась так, как держатся гении, то есть люди, сосредоточенные на своем необъяснимо эффективном творчестве и равнодушные ко всему остальному. "Вот наши книги, смотрите,— показала редактор на стены кабинета, представляющие собой ряды книг 1997 года издания.— Что можно сказать большего?" Все остальные стены в издательстве составлены корешками книг предыдущих лет выпуска.
Издательство создано в 1989 году, в последние три года выпускает по шестьсот с лишним наименований в год. Тиражи — минимум 10 тысяч экземпляров. В этом году на двадцатитомники Льва Толстого и Жюля Верна уже подписалось сто тысяч человек. Невозможно! Я же знаю книжные магазины: даже самые популярные книги лежат, продать один комплект собрания сочинений — большая удача. А "просто" книги (не женские романы, не эротика, не сонники) после советских 10-100-тысячных тиражей опустились до 1-5 тысяч. Поэзия издается часто и по 200-500 экземпляров и — лежит. А тут мне рассказывают невероятные сказки, и главное, что это правда.
Все издатели плачут, что нет денег, а у "Терры" они есть. Легенда конкурентов гласит: "Терра" существует на деньги немецкого издательского концерна "Бертельсман", и потому денег у нее немерено, ответственности никакой, вот и издают одну книгу днем, другую — ночью, что хотят и сколько хотят. Легенда авторов "Терры" гласит: издавать — издают, но платят сущие гроши.
Главный редактор пожимает плечами: "Платим мало, да, но сегодня писателям вообще платят мало, мы — не меньше других. А что касается "Бертельсмана" — да, мы партнеры, у нас контракт, мы печатаем все свои книги в Германии, у него, но что же, вы считаете его сумасшедшим? С чего это он нам будет давать деньги? Мы ему платим за печать, а издаем за счет тех денег, которые выручаем с продажи своих книг".
Источником богатства стал, оказывается, телевизор. По РТР выходит передача "Книжная лавка 'Терра'", где телезрителям предлагается получить каталог и заказать книги почтой. Подавляющее большинство издательств торгует только в Москве, в лучшем случае в Петербурге, региональные издательства соответственно — по месту дислокации, поскольку прежняя система книжной дистрибуции разрушена, а новая так и не налажена: везти за тридевять земель себе дороже со всеми накрутками по пути. А тут при помощи телевизора — практически та же "всесоюзная" книготорговля, подписка, вступление в виртуальный клуб "Терры", дающее скидки (условие членства — за полгода надо купить не менее 12 книг). Членов этих уже 600 тысяч, и помимо десятипроцентной скидки они получают рождественские подарки.
Ирина Львовна, в отличие от всех прочих издателей, утверждает, что разделения на коммерческие и некоммерческие книги не существует. "Нашей самой коммерческой книгой 1996 года были 'Сказки Пушкина'". И поскольку я знаю, что этого не может быть, потому что этого не может быть никогда, самой безмятежной Ирины Львовны не может быть, потому что все руководители издательств — всклокоченные и нервные, я перестаю задавать вопросы и начинаю рассматривать стены.
Теперь уже я не верю своим глазам. Это они переиздали дореволюционного девяностотомного Брокгауза и Эфрона, и малого Брокгауза — они, и этимологический четырехтомник Фасмера — они. И бесконечные стоят на полках серии, где представлена вся мировая художественная литература, в твердом переплете, и в мягком переплете, "карманная", и книги по истории, по вымершим цивилизациям (все — сериями), по географии, по животным, детская энциклопедия, бесконечные сотни томов серии "Русский дом", которую если прикупить полностью, будешь знать все. Как готовить, как лечиться, что делать, кто виноват, и русские пословицы, и стихи, и песни... А также "Гарсия Лорка в воспоминаниях современников". Я не могу, я слабею, я хочу убежать. "Вот вы говорите, коммерческие книги,— прерывает мои чувства Ирина Львовна,— а мы за серию 'Азбука любви', женские романы, выручили столько же денег, сколько за собрание сочинений Жорж Санд, или за собрание Мопассана".
Не верю, не верю больше, чем Станиславский: они объявляют подписку на двенадцатитомник Теодора Драйзера, а у меня есть тот, старый двенадцатитомник, и ни один букинист на свете не хочет у меня его взять, даже за гроши, потому что "Драйзера сегодня никто не покупает".
"Не надо сравнивать с Москвой,— утешает меня Ирина Львовна.— Россия — это другое. Плохо покупают только современных российских писателей". "Пелевина хорошо покупают,— возражаю я,— вы вот тоже его двухтомник издали". "Вы все опять о Москве. В России это плохо идет". "А у вас бывают полные провалы, когда тираж остается почти целиком?" "Бывает,— говорит,— изредка, но три тысячи-то мы уж всегда продадим". Падаю в обморок. И Ирина Львовна победоносно вонзает в мой обморок шпильку: "Мы все равно считаем нужным издавать наших современных авторов, и будем, даже поэзию". И добавляет, что только что они с "Бертельсманом" открыли в Ярославле дистрибуторский центр из 300 человек. Я из своего обморока поглядываю на серию "Секретные миссии", на знаменитую "рамочку" — библиотеку приключений из каких-то миллионов томов, на энциклопедию живописи, приглашение каталога подписаться на энциклопедии океанов, философии, психологии, шоу-бизнеса, фашизма, этнографии — и я понимаю, что Россия — очень большая страна, и самая читающая в мире.