Молва утверждает, что возможностью уже четвертый год подряд воочию видеть российских легионеров из НХЛ на Кубке "Спартака" российские болельщики обязаны защитнику клуба "Детройт Ред Уингз" ВЯЧЕСЛАВУ ФЕТИСОВУ. Поэтому когда Фетисов в очередной раз прилетел в Москву, корреспондент "Коммерсанта-Daily" ЮРИЙ Ъ-УСПЕНСКИЙ постарался взять интервью у знаменитого хоккеиста.
Произошло это так: после победы в финале Кубка "Спартака" "Звезд России" над тольяттинской "Ладой" Фетисов, как и другие хоккеисты, собирался принять душ и отправиться в ресторан "Петр Великий", чтобы отметить победу в кругу друзей. Капитана победителей, задержавшегося после матча на пресс-конференции, давно уже поторапливали клаксоны автомобилей: его ждали Жамнов, Малахов, Зубов, Твердовский, а также жена Лада с дочерью. Наш разговор состоялся на выходе из дворца спорта "Сокольники".
— Каждый год на Кубке "Спартака" играет команда "Звезды России", костяк которой составляют хоккеисты из НХЛ. Кто именно придет в Москву, во многом зависит от вас. Вы не обижаетесь на тех, кто не откликается на приглашение?
— Нет, это дело добровольное. На первый турнир четыре года назад приехали всего трое из НХЛ: Сережа Зубов, Леша Ковалев и, как писали в одной газете, никому уже не нужный Фетисов. Но с каждым годом интерес к турниру растет, уже во время сезона в НХЛ ребята подходят и спрашивают: а будет ли Кубок "Спартака"? Здесь, в Москве, мы получаем массу удовольствия оттого, что вместе тренируемся, играем, тусуемся. У нас есть общие интересы, нам весело.
— Отсутствие в этом году Сергея Федорова вас тоже не задело?
— Гелани Товбулатов посылал ему официальное приглашение, но ответа от Федорова не последовало. Я думаю, что он мог бы приехать хотя бы из-за кубка Стэнли, который мы привезли российским болельщикам. Я знаю, что у Сергея много поклонников в России, которые хотят быть похожими на него. И приехать на два-три дня, даже если ты очень занят,— не такая уж проблема. Официальная причина отказа Федорова — не подписан контракт с "Детройтом" на следующий сезон.
— А какова ситуация с вашим контрактом?
— Пока мой агент Владимир Злобинский ведет переговоры. Я доверяю ему, он мой друг и очень хороший человек.
— На каких условиях вы готовы подписать соглашение?
— В НХЛ у каждой категории хоккеистов определенная заработная плата. Я не могу претендовать на такие суммы, которые зарабатывает талантливая молодежь. Но я не хочу получать меньше, чем получают люди моего возраста с такими же, как у меня, статистическими показателями.
— А если предложение клуба вас не устроит? Не уступите?
— Всегда можно найти компромисс. В конце концов, деньги — не самое главное. Просто я считаю, что в последние три-четыре года играл за меньшие деньги, чем должен был бы получать. Но тогда у меня была цель — выиграть Кубок Стэнли. И я знал, что в такой команде, как "Детройт", у меня этот шанс есть. Поэтому и соглашался играть за те деньги, которые предлагали.
— А возможно ли в НХЛ, чтобы хоккеисту-ветерану за старые заслуги — скажем, за то, что он помог клубу выиграть Кубок Стэнли — увеличили бы сумму контракта?
— НХЛ — это большой бизнес, здесь продавали и великого Гретцки и, в этом году, Марка Мессье. Человеческие отношения тоже, конечно, есть — но сначала каждый считает свои деньги. И дарить их просто так никто никому не будет. Но все привыкли к такому положению вещей и относятся к этому нормально.
— Когда играли в России, вы, наверное, не относились к хоккею как к бизнесу?
— Если скажу "нет", наверное, совру. Разумеется, для нас было огромной честью играть за свою страну, за свой флаг, но мы получали за это достаточно неплохие деньги. И я вам больше скажу — если ты не был игроком сборной, ты практически ничего не имел.
Я начал играть в то время, когда в нашем хоккее уже начали считать деньги, и просто так, "на ура", ничего нельзя было добиться. У кого-то условия были похуже, у кого-то — получше. Хотя и не сравнить с теми, какие я имею сейчас.
— Вы хотите сказать, что в конце 70-х — начале 80-х в российском хоккее было нечто, похожее на бизнес?
— Конечно. Были же профессиональные команды, как рижское "Динамо", где Виктор Васильевич Тихонов начинал тренерскую карьеру. Он собирал людей, платил им большие бабки, и они "убивались" за это в каждом матче. У них же огромные деньги были, поэтому и команда так быстро поднялась. В ЦСКА и московском "Динамо" платили меньше и поровну. Но у нас была возможность зарабатывать за счет сборной.
— Вам чего больше хотелось — славы, больших денег, либо же и того, и другого?
— Когда я пришел в ЦСКА, Валерий Харламов сказал мне такую вещь: "Первые 10 лет я работал на имя, а теперь имя должно поработать на меня". Наверное, это было правильно сказано. И я старался жить по этому принципу. Ведь это говорил человек, который был моим кумиром — значит, он правильно говорил. Правда, в моем случае это правило не сработало, потому что в 31 год я должен был начинать все сначала — в НХЛ. Все мои заслуги, которые были в российском хоккее, в советском, международном — они никого не интересовали. Любой человек, который поиграл в Лиге до моего возраста, уже имел какое-то уважение, положение, и ему не надо было ничего доказывать. А мне надо было.
— Сильно жалеете, что в НХЛ поехали только в 31 год?
— Обычно, глядя на своих друзей по ЦСКА и сборной, большинство из которых — люди необустроенные, я говорю, что я счастливый человек, потому что мне, в отличие от них, судьба предоставила шанс заработать пенсию. Система забирала нас из общества в 16 лет, отправляла на сборы, где из нас делали людей, которые должны были работать и приносить славу стране. Но как только отработал — тебя выбрасывали. При мне заканчивало играть три поколения хоккеистов, и всякий раз я не верил, что с этими великими мастерами такое может случиться. Но это случалось с каждым поколением, и мне повезло, что я имел в жизни шанс пробить себе другую дорогу.
Думаю, что я выиграл войну за свои права. И заплатил цену такую, что двери открылись, и тогда поехали не только спортсмены. Я знаю, что и многие циркачи, и многие актеры, которых я встречал в Америке, были благодарны мне, потому что я открыл людям дорогу.
— Для этого вам пришлось пойти на конфликт с самим Тихоновым — он ведь был тогда против отъезда наших хоккеистов в НХЛ.
— Почему-то и тогда говорили, и сейчас говорят о конфликте Фетисов--Тихонов. Думаю, надо смотреть чуть глубже. Тихонов в данном случае представлял систему. Я же представлял спортсмена, человека, который хотел иметь право самому определять свою судьбу. И, естественно, первый человек, с которым я столкнулся — по нашей иерархии, по армейской,— был полковник Тихонов. Он не помог мне в нужный момент и чинил всевозможные препятствия, хотя футболисты в то время уже уезжали, и им помогали. А Тихонов, естественно, защищал систему, которая кормила и его, и всех нас. Он знал: если открыть дверь — уедут все.
— Тогда еще было нашумевшее письмо-ультиматум Тихонову от двух первых пятерок сборной СССР...
— Это случилось перед чемпионатом мира 1989 года. Письмо подписали две тройки: Ларионов--Макаров--Крутов, Быков--Хомутов--Каменский. Ребята сказали: если Тихонов не возьмет меня в сборную, они тоже не поедут. Касатонов ультиматума не подписал, остался с системой.
В результате Тихонов уступил. Мы выиграли этот чемпионат, а я стал лучшим защитником.
— У вас с Тихоновым нет никаких отношений?
— Нет.
— Вы злопамятны или это — дело принципа?
— Какой тут принцип? Я тогда все поставил на кон. Я рисковал, это были советские времена, и закончиться для меня все могло очень плохо. Но я выиграл войну, выиграл в открытую, уехал и никого после грязью не поливал, а он меня поливает постоянно — я знаю, мне присылают вырезки из газет. Но у меня лично никаких счетов с Тихоновым нет. Нет, я не злопамятный человек.
— Но вы ведь часто выезжали за границу и при советской системе. Не познакомились там с кем-нибудь из НХЛ?
— Возможности общаться с кем-то у нас вообще не было. Из гостиницы выходим строго по трое, один из троих должен стучать. Был страх — наверное, за родственников, родителей, семью, что им будет плохо, если мы сделаем что-то не то. Нет, даже и мысли о знакомствах тогда не было, да и быть, наверное, не могло.
— И все-таки вы, хотя и выиграли войну, сами изрядно пострадали.
— Естественно, первый год в НХЛ пошел кувырком: представьте себе 31-летнего хоккеиста, который 15 лет тренировался по определенной системе 11 месяцев в году. И вдруг такие перебои: я ведь полгода у Тихонова без тренировок и игровой практики сидел. Я выиграл войну за свои человеческие права, но я был не готов к хоккею на высшем уровне. У меня было всего две недели до начала сезона. Нужно было подготовиться к новому вызову, к новой войне, к которой, я — могу сказать честно — тогда готов не был.
— Теперь у вас есть все престижные награды, которые существуют в хоккее. Каковы теперь ваши стимулы в игре?
— Почему вы хотите, чтобы у меня были какие-то стимулы? Я просто наслаждаюсь игрой в "русской пятерке".
— А если бы играли не в "Детройте"?
— Давно закончил бы с хоккеем.
— У вас есть рекламные контракты в Америке?
— Рекламные контракты со спортсменами в Америке — большая редкость. Баскетбол, бейсбол, американский футбол уже достаточно долгое время называют самыми главными играми нации, а рекламные контракты имеют считанные единицы. Молодых, красивых, перспективных — вот кого выбирают рекламные компании.
— Чем займетесь после того, как уйдете из хоккея?
— Да, задумывался над этим. Я даже знаю, что буду делать, когда уйду из спорта. Но не хочу говорить. Потому что я суеверный человек. Придет время — я об этом объявлю.