Фотограф Лев Шерстенников снимал Никулина много лет. Часто по его просьбе, еще чаще — без всяких просьб. Сегодня мы публикуем фотографии из архива ЛЬВА ШЕРСТЕННИКОВА, а он рассказывает, как их снимал.
"Алло, это Никулин... Лева, нужно придумать снимок на календарь. Слайд нужен завтра". Чего ж придумывать — назначайте время. Вы слышали про самоигральный материал? Это про Никулина. Как ни сними — все интересно. Он догадывается, что есть и покрасивее мужчины, и повеличественнее. А уж он такой как есть... Так ведь за то и любят. А снимок с ним рядом — как талисман. Думаете, он этого не знал?
Такой же звонок, только лет двадцать назад. Наконец-то купил Никулин в Валентиновке домик за выездом. По соседству — кумир молодости Михаил Жаров. Но оказывается, что тот терпеть не может собак, а Юрий Владимирович считает их равными человеку... Домик крохотный, да к тому ж и ветхий. "Можешь снять меня с плотниками? Удивительные ребята — совсем не пьют..." Что за вопрос — приехать. Да я уже там!
Потом: "Хорошая женщина, она для нас столько сделала. Сними со мной..." Еще кто-то с Никулиным, еще...
Большой листовой календарь — Юрий Владимирович поднимает стакан с водкой. Именно граненый (хотя в стакане — вода). Я прошу его надеть все награды. "Ну что ты, зачем же..." Немолодой и не слишком здоровый человек чуть улыбается с листа. А в глазах — грусть и теплота. Эта грусть весь год перед глазами. Когда на сердце кошки скребли, я смотрел на его лицо — и отходило. А вы говорите — Кашпировский...
Перебираю фотографии, попавшиеся под руку. На снимке — дуэт. Два Юрия. Это коллаж, сделанный (не мной) к предыдущему, семидесятилетнему юбилею Юрия Владимировича. Один Юрий в плоской шляпе с привычно ошалелым лицом сидит, другой стоит, положив руку на плечо сидящему. Первый прижимает к широкой груди вазу с поздравительными цветами. А из его рта вырывается облачко со словами: "Из всех искусств для нас важнейшим является НИКУЛИН!"
Другой юбилей, прошлогодний. Два Юрия — два ковбоя в шляпах, размером с ипподром. В руках у некурящего Никулина — сигара. У одного из Юриев нога в шине. Шина разукрашена золотом — вроде как для образа. А нога-то по-настоящему болит. На одной из репетиций к юбилею Никулина Лужков (партнером Никулина был именно он) действительно повредил ногу...
А вот мэр заглянул в медицинский центр, ставший объектом всеобщего внимания. Здесь спит Никулин. Докладывают врачи. Почка не работает — пустяки. Легкие плохие — обойдется. Кровь свернулась — боремся. А мне не дает покоя фраза, брошенная одним из врачей (не для моих ушей): "Здесь нечего ловить..." Но может быть, может быть?! Яви, Господи, чудо! К сожалению, чудес не бывает — все предопределено.
Когда умирает близкий человек, какой-то пласт жизни отмирает в нас. Максим, сын Никулина, сказал телезрителям: "Осиротели не только мы, семья. Осиротели все, кто хоть чуточку его знал..."
Я не знаю, как относиться к своей профессии. То ли фотограф убивает время, расплющивая и высушивая его, как бабочку между страниц книги. То ли вдыхает в него — время, в каждый его миг — вечную жизнь. Для меня фотография бесценна уже тем, что она привела к Никулину. К тому же это память. А пока человека помнят — он жив...