"Самое счастливое время моей жизни — сороковые годы и начало 50-х",— говорит сегодня ВЛАДИМИР СКРЯБИН, племянник Молотова. Это и понятно — самое лучшее время всегда приходится на молодость. А дальше была обычная жизнь без особых взлетов и падений. В 60-е годы Владимир Скрябин жил — как и вся страна — космосом: работал на предприятии, выпускающем ракетные двигатели. В свободное от работы на космос время ходил в ресторан "Арагви", на концерт Ива Монтана и отдыхал в Сухуми.
В начале 60-х меня назначили военпредом на предприятии в Химках, выпускающем двигатели для ракетно-космического комплекса. Именно такой двигатель использовался потом в ракете, на которой полетел Гагарин. Мы, конечно, заранее ничего о полете не знали. Правда, незадолго до полета к нам на завод приезжали будущие космонавты — Гагарин и Титов: им показывали, как устроены ракетные двигатели. Надо сказать, что качество нашей работы было очень высоким. Если в авиации обычно было достаточно 98% качества, то в космонавтике этот уровень определялся тремя девятками. То есть вероятность отказа детали должна была составлять не более 0,999%. Двигатели проверялись не выборочно из партии, как это обычно бывает, а каждый отдельно. При малейшем сбое все возвращалось на доработку.
Ну, конечно, когда 12 апреля сообщили о полете Гагарина, на заводе организовался стихийный митинг, который потом плавно перешел в банкет в парткоме. Потом руководство получило премии за хорошую работу. Военпредов не награждали.
На этом предприятии я работал до 64-го года, потом перешел в ОКБ на улице Правды, где разрабатывали автоматику для регулирования двигателей. В тот же год сняли Хрущева. Помню, тогда в обществе было много шума вокруг этого. Ждали перемен, разумеется, в лучшую сторону. Думали, что новый правитель будет вести себя скромнее, чем Хрущев. Поначалу так оно и было, потом, конечно, от этой "скромности" ничего не осталось. Но военным при Брежневе стало гораздо лучше. Им стали уделять больше внимания, давать деньги. Появились новые рода войск, ракетные войска стратегического назначения например.
Тогда же благодаря Брежневу Молотов со своей женой переехали на дачу в Жуковку. Это Полина Семеновна выбила. Она пошла на прием к Брежневу, который действительно принял ее очень тепло — может, потому, что они оба были из Запорожья. Это было единственный раз, когда она ходила к Брежневу, больше они с ним никогда не встречались. Дача эта была совсем небольшой: три комнатки внизу и одна наверху. Там Вячеслав Михайлович и жил до самой своей смерти в 1986 году. Полина Семеновна умерла в 1971-м. Почти каждые выходные мы приезжали на эту дачу; Светлана со своим вторым мужем Алексеем — он работал сначала преподавателем в МГИМО, а потом, кажется, в каком-то исследовательском институте — и я с семьей. Ни у меня, ни у Светланы дачи никогда не было, так что поездка в Жуковку давала нам возможность провести выходные за городом. Ехали мы туда на электричке. Машины у нас, конечно, были, но ведь если за рулем, так это обед неполноценный.
С утра шли гулять до Барвихи и обратно, потом садились обедать. На столе обычно были пельмени, рыба заливная и салаты из того, что росло на двух-трех дачных грядках — укроп, петрушка. Никакой картошки там не выращивали и вообще домашним консервированием никто из нас не увлекался. Все семейные праздники тоже чаще всего справляли на даче. Собиралось довольно много гостей: подруги по бывшей работе Полины Семеновны, сын Якова Сталина — Евгений Джугашвили — с ним дружил Вячеслав Михайлович. Джугашвили обычно привозил с собой двух грузин — кажется, они оба были историки, очень веселые и компанейские. На Новый год обычно приходили с поздравлениями соседи по дачному поселку, Покрышкин например.
Впрочем, у себя дома мы тоже часто устраивали вечеринки и приглашали своих друзей. Моя жена, после того как вышла на пенсию — как танцовщица очень рано, в 35 лет, увлеклась кулинарными рецептами и собирала их в невероятном количестве. Я так постоянно и слышал из ее разговоров с подругами — сколько сахара нужно положить, сколько муки. После обильного застолья обязательно начинали петь. Обычно — "броня крепка и танки наши быстры", "первым делом самолеты" и т. д. Правда, если честно, петь из нашей кампании никто толком не умел, все больше орали. Зато однажды у нас дома был самый настоящий концерт. Моя жена была знакома с Людмилой Зыкиной и как-то, случайно встретив ее на улице, пригласила к нам в гости. Ну сначала сели за стол, выпили. Потом Зыкина как запоет! Слышно было на весь дом. Хорошо, что окна у нас выходят во двор, не на улицу, а то толпа поклонников точно перекрыла бы Тверскую.
Но гораздо больше Зыкиной в те годы мне нравился Ив Монтан. Хотя французского я не понимал, но чувствовалось, что поет очень душевно — вроде наших Бернеса или Утесова. Когда он приехал в Москву, на его концерты было не попасть. Хорошо, что у моей жены были знакомые в кассах зала имени Чайковского — там у ансамбля Моисеева, где она танцевала, была база. Ив Монтан живьем мне понравился. Одет он был довольно скромно — в темно-коричневые брюки и такую же рубашку без галстука. Я все так четко запомнил, потому что это очень сильно отличалось от наших эстрадников. Они тогда все были в пиджаках с галстуками и стояли по стойке смирно. А Монтан не стоял, и у него при этом все движения попадали в такт музыке. Тогда это впечатляло.
После концертов и просто так мы заходили в ресторан "Арагви". Там у ансамбля Моисеева была тоже своего рода база. Они знали и директора ресторана, и шеф-повара. Кормили там тогда очень хорошо. В 70-х стало хуже, в 80-х совсем испортилось. А сейчас я и не знаю, как там — наверное, не подступишься.
Летом я обычно отдыхал в ведомственных санаториях — чаще всего в Сухуми. Помню, однажды во время отпуска приходит от жены телеграмма: "Встречай, отсылаю тебе Сергея". Это наш сын. Я его встретил, снял комнату в городе. В санатории поселить его не получилось — мы жили по трое-четверо в номере, и свободных мест не было. Но сыну вскоре стало скучно: у нас была своя мужская жизнь, а его сверстников не было. И вот через три дня жена получает такую же телеграмму: "Встречай, отсылаю тебе Сергея". Больше она мне сына в санатории не посылала.
Записала СВЕТЛАНА Ъ-СМЕТАНИНА