Большая регата у острова Уайт
Зачем все это? Что для простого смертного, живущего в сухопутном городе сухопутной страны в том, что в далеком сером море куда-то плывут какие-то лодки? Рекламные менеджеры отвечают вполне убедительно: "Только 0,1% людей интересуется парусным спортом. Но приключения волнуют абсолютно всех!" В спортивном отношении русская команда, выступающая в макси-классе, составляет соперникам довольно серьезную конкуренцию. С маркетингом сложней. Спонсоры порой ветрены, и движения финансовых потоков загадочны, как течения пролива Солент, где в начале августа состоялось одно из главных событий парусного спорта — ежегодная регата Cowes Week.
Чисто английские удобства
Английский газон представляет собой несколько плешивый участок земли неправильной формы. Резиденция королевской семьи в городке Каус — здание серого кирпича, размерами подходящее Валентиновке, но уж никак не Жуковке. Причал Royal Yacht Squadron, куда высаживаются, прибыв на регату, августейшие особы, не охраняется никак и от общечеловеческих отличается только столбом с золотым набалдашником, торчащим из воды. За деревянным забором на пригорке, у резиденции — газон. Там — тент, столики, негустая толпа господ в мешковатых униформах: клубный пиджак цвета navy blue, светлые брюки. Дамы в ситчике. Скромность? Не совсем так. Просто англичане не пижоны, они снобы.
Разница в отсутствии пафоса, какого бы то ни было, в чем бы то ни было. На русский вкус все здесь кажется каким-то слишком уж компактным, скромным и несколько потертым. Все уже было в употреблении, новое — несколько неприлично. Легенде, согласно которой лорд сначала отдает туфли слуге — разносить, а уж потом обувает их сам, веришь. В удивительном устройстве английских душевых убеждаешься сам. Мыться в Англии — традиционная пытка: нажав, подергав, покрутив с полдюжины кнопок и рукояток, получаешь спичечной толщины струйку непредсказуемой температуры. Собственно, вариантов два — лед либо кипяток, и они сменяют друг друга по случайному закону. Стараясь обезопасить свое бренное тело от этих безусловно бодрящих, но функционально не вполне оправданных перепадов, обнаруживаешь, что лейка душа располагается на высоте полутора метров от пола и с трубой соединена шлангом в тридцать сантиметров длиной.
Я не уверен, что для получения английского газона и в самом деле требуется триста лет. Но для того, чтобы справиться с английским душем, нужны поколения упорных, независимых и стоически настроенных людей, готовых к любым сюрпризам водной стихии.
Яхта
Добраться до яхты можно только на water taxi, и первое, что происходит со мной, когда я со слегка колеблющегося дощатого настила перебираюсь в прыгающий на волнах оранжевый надувной катер, это прямой и полный контакт с водной стихией. Англичанка, управляющая посудиной, как-то запихивает ее под волну, и компания русских журналистов, со всем фото- и диктоскарбом принимает процедуру обливания. Метод Порфирия Иванова? Что-то слышится родное. Крепчающий ветер разносит над Солентом соленую русскую речь.
Движение в бухте Каус плотное, что на твоем Садовом: тысячи яхт, больших и маленьких, шуруют наперерез друг другу, как-то расходятся, маневрируют, уворачиваются от больших кораблей, которые идут своими маршрутами, невзирая ни на какие регаты. Белые паруса на фоне темного неба, плеск волн. Красиво. Немного неуютно — оттого ли, что неспокойная вода отражает свет, и в этом двойном освещении предметы и лица выглядят непривычно. Оттого еще, может быть, что ты маленький рядом с этой водой, и соразмерных тебе предметов почти нет.
Яхта — объект очень яркий, насыщенно цветной: такелаж, непромокаемые костюмы яхтсменов, эмблемы спонсоров на бортах и парусах. Как-то попривыкнув, присмотревшись к этой яркости, стараешься понять спортивный смысл гонки. Прийти первым — да, ясно, но что же нужно для этого? Короткая, длившаяся несколько часов гонка, во время которой нам, сухопутным выбивателям пыли из редакционных ковров было позволено находиться на борту, протекала так.
Старт дается выстрелом старинных медных пушек с набережной, от королевской резиденции. Слышен залп, и облако дыма летит от берега над водой и рассеивается. В момент старта ни одна лодка не должна находиться за стартовой линией — если такое случилось, изволь возвратиться назад и пересечь ее снова. Поэтому яхты курсируют вдоль стартовой линии, выбирая наилучшую позицию. Что значит наилучшую? Там, где сочетаются ветер, течение и много всего другого (чего? — не знаю) — так, чтобы после старта яхта могла набрать ход и уйти на дистанцию раньше других. Находится ли лодка на стартовой линии, не дошла до нее, или уже проскочила, определяется по двум ярким фонарям — те точки акватории, с которых они видятся точно друг над другом и есть линия старта. Возможно, это звучит невнятно. Но в реальности первое впечатление такое же: здорово, но непонятно.
Далее яхты должны пройти размеченную буями дистанцию, причем о том, где находится следующий буй, сообщается, когда яхта уже находится на дистанции. Парусная гонка представляется стратегической игрой в большей степени, чем, пожалуй, любой другой спорт — кажется поначалу, что здесь вовсе нет прямого соперничества. Но по мере гонки эта иллюзия рассеивается: есть, да еще какое, чуть ли не контактная борьба. Строится она на том, что существуют определенные правила расхождения судов — например, аналогичное автомобильному "помеха справа — уступи дорогу". Но морские сложней — учитывается, скажем, положение яхт по отношению к ветру. Получается, что можно подрезать сопернику курс так, что он еще и окажется виноватым. Если чувствуешь, что тебя обидели — поднимай флажок "протест". Вечером, после гонки, в небольшой комнатушке за скромной дверью с надписью "Морской суд", там, где Хай-стрит выходит на набережную, седовласые лорды выслушают объяснения твои и противника, подвигают модели лодочек по карте пролива и вынесут свое решение.
Сила ритуала в парусном спорте велика: процедуры обкатаны, кажется, веками, как и морские термины. Менять что-то незачем: море достаточно изменчиво и сложно само по себе, люди тут обязаны быть стабильными.
Шкиперы
"Море не прощает беспечности и нерешительности",— я цитирую официальные правила гонки Fastnet — шестисотмильного соревнования в открытом море, старт которого завершает Cowes week. Яхтсмены — народ вообще живописный, выразительный, но шкиперы, то есть те, кто ведет яхту — производят впечатление особое. Дело, наверное, в концентрации ответственности. Трудно сказать, как обстоит дело на небольших яхтах. Русская команда выступает в макси-классе, то есть на "самых-самых" — и здесь все как в книжках, что читались в детстве. Соответствующие метафоры тут как тут: лица, обточенные ветрами, кожа, выдубленная морями, руки, крепко держащие что? Ну, конечно, штурвал. Выговорить это так же невозможно, как написать "Лондон встретил нас дождем", при том, что и обветренность, и штурвал, и даже, черт возьми, гроты и галсы — чистая правда. Равно как и лондонский дождь.
Понаблюдав за работой шкипера и экипажа гоночной яхты несколько часов, понимаешь, что доминанта этого спорта — не вечный романтический морской антураж и не технологические примочки (спутниковые навигационные системы, кевларовые паруса, непромокаемые и в то же время пропускающие воздух костюмы из Gore-tex и т. д.). Даже не деньги, хотя парусный спорт относится к числу самых дорогих забав человечества. Все это важно, и все это все-таки не главное. А что же? Концентрация воли. Плюс знания и интуиция. Главная и, вообще говоря, страшная нагрузка (при том вполне спортивная), которая приходится на шкиперов — это нагрузка волевая.
Парусный спорт начал профессионализироваться сравнительно недавно — в последние десять лет. Высший круг профессиональных яхтсменов узок. Впрочем, яхт, пригодных для длительных океанских гонок, тоже немного, несколько десятков. Тем не менее этих аскетических тридцати-сорокаметровых скорлупок ценой в несколько миллионов долларов за каждую больше, чем людей, способных не просто справиться с ними, но заставить их идти к цели максимально быстро.
Несколько минут я стоял у штурвала яхты Global Initiative, на которой гоняется русская команда. Яхта, конечно, шла не под парусами, а под мотором, но кое-что почувствовать было можно: послушная, точно рулящаяся лодка. Маневрировать легко, и, постояв у штурвала, понимаешь, что поражающие дилетанта расхождения яхт в двадцати сантиметрах друг от друга есть искусство досягаемое. Но вот особая весомость шкиперских слов, способность превратить группу разных, сильных, умелых и знающих себе цену людей в команду — сложней.
У меня было впечатление, что шкипер русской команды, Сергей Бородинов, испытывает к тому же то сильное дополнительное давление, которое знакомо всякому русскому, которому приходилось работать с иностранцами "на равных". Дело в том, что это равенство условий никогда не бывает объективным: у нас другой опыт и другое прошлое. Мы можем быть сильны, но заведомо неопытны. И мы — как ни крути — бедней.
Деньги
Речь не только о спортивном опыте и не только о личной недостаточной, сравнительно с западными коллегами, обеспеченности. Глядя, как четко и профессионально выжимают шведы, например, рекламный эффект из успехов своей яхты, понимаешь, что нашим менеджерам, занимающимся проектом Russian Team, приходиться учиться даже быстрей и интенсивней, чем яхтсменам.
Впрочем, ситуация небезнадежная. Яхта русской команды носит название Global Initiative. "Глобальная инициатива" — проект, подготавливаемый ко Всемирной выставке в Лиссабоне, в который наряду с кругосветной гонкой на яхтах макси-класса включены мероприятия вовсе экзотические — например, транспортировка айсберга к португальскому берегу для того, чтобы проверить возможность обеспечить таким способом питьевой водой засушливые, но богатые местности, наподобие Аравийского полуострова.
Проблема, однако, в том, что "Глобальная инициатива" — проект по определению затратный. И, по сути, задача — продать то место на борту и парусах, где сейчас начертано Global Initiative. Словом, как во всех сложных и дорогих видах спорта, public relations есть основа успеха, conditio sine qua non.
Гонка
Регату Cowes Week завершает 600-мильная океанская гонка Fastnet. Это словцо, на слух какое-то компьютерное, есть название острова у берегов Шотландии — яхты, выйдя из Кауса, должны обогнуть этот остров и вернуться назад. Пока яхты, участвующие в гонке, идут по проливу Солент, их сопровождают десятки катеров, лодок и прочих плавсредств с всевозможными болельщиками, сочувствующими и любопытствующими. На старте разыгрываются всякие хитрые тактические комбинации — соперники мешают друг другу, пересекают курсы. Все это — род психологической игры, минут через двадцать яхты расходятся по заливу и каждая идет своим курсом. В открытом море они вообще не видят друг друга.
Чем ближе к выходу из пролива, тем сильней ветер. Катерок кидает с волны на волну — дальше идти нельзя, опрокинет. Узкий выход из пролива обозначен двумя фортами времен второй мировой войны. Вид у них суровый, но военного значения эти крепости не имеют — теперь в них квартиры для обеспеченных пенсионеров. По берегам, у стен — толпы болельщиков. Что можно увидеть с расстояния в километр? Может быть, знаток и разберет нюансы — впрочем, всей публике достается эффектный поворот, исполненный Global Initiative.
Яхта скользит мимо нашего катерка и уходит в просвеченную атлантическим солнцем сахарно-белую дымку. Откренивающие сидят на борту неподвижно. Слышно: "К повороту! Поворот!" Быстрое всеобщее движение, хлопает парус, яхта поворачивает — и, как странные, яркие птицы, яхтсмены снова усаживаются на борт. Все. Они уходят, мы возвращаемся.
Вечерний Каус
К вечеру главная из пяти или, что ли, семи улиц Кауса заполняется английской толпой. Хаос. Надо успеть поесть — после шести в пабах и ресторанах не протолкнуться. Что касается пабов — так, пожалуй, и не стоит. Это развлечение на любителя: стоять в чудовищно галдящей толпе с постоянным риском быть облитым пивом. По сравнению с пабами Кауса в дни регаты московский бар "Рози О'Грэдис" — место тишайшее. В магазинах — дорогих, торгующих сплошь одеждой и обувью яхтенного стиля — ажиотаж. Самый ходовой товар — парусиновые рубахи и майки со всякими рисуночками и надписями на тему регаты.
Темнеет. По Хай-стрит катит в сторону дискотеки на причале английская молодежь стильно-пэтэушного облика. Найдя наконец свободный столик в каком-то кабачке, испытываешь всю неназойливость английского сервиса: хочешь сидеть — сиди. Хочешь есть — сам отправляйся к стойке, заказывай. Прикончив долгожданную баранью котлету, за кружкой эля размышляешь о вещах абстрактных. О том, к примеру, что делать, когда наконец разбогатеешь. Совершенно ясно: купить яхту и отправиться вокруг света, лучшего варианта просто нет.
И за полночь, бредя по набережной к коттеджу, где ждет тебя слишком мягкая английская bed и слишком плотный английский breakfast, глядишь в море: там тьма и редкие огни. И далеко, за тридевять вод — полтора десятка моряков, первые русские, которые захотели и смогли участвовать в этом поразительном деле, океанских гонках. И поскольку они первые, им труднее всего.
В гонке Fastnet Race российская яхта заняла только четвртое место. Однако во время соревнований голландская лодка Flying Dutchman, которя пришла третьей, неправильно пересекла курс нашим, и шкипер Global Initiative Сергей Бородинов поднял протестовый флаг. 13 августа жюри гонки удовлетворило протест российской команды и присудило ей третье место. Третьими россияне стали и в общем зачете чемпионата мира (класс Ericsson 80), в котором участвовало семь яхт под флагом ЕС, Швеции, Швейцарии, Австралии, России, Голландии и Финляндии.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ