О том, как сделать российскую частную медицину прибыльной и эффективной, рассуждает АРТЕМ ГАПЕЕВ, генеральный директор Европейского медицинского центра.
Европейский медицинский центр (Eropean Medical Center, ЕМС) — одна из крупнейших и успешных частных медицинских организаций в России с 20-летней историей. Ежегодно в клиниках ЕМС получают помощь более 80 тыс. человек. Уже много лет медицинская деятельность ЕМС сертифицирована в соответствии с международным стандартом ISO 9001:2008. В основе организации лечения лежит концепция объединенной больницы и поликлиники с общей диагностической базой, единым сервисом и информационной системой.
— Как вы оцениваете уровень развития негосударственного рынка медицинских услуг?
— Уровень компетенции российских негосударственных клиник, на мой взгляд, не очень глубок и не очень разнообразен. Лично мне известно две, максимум три клиники в Москве, которые готовы работать с тяжелыми пациентами. Если пациенту, к примеру, 75 лет и у него предынфарктное состояние или инсульт, то вряд ли вы найдете много коммерческих клиник, которые готовы будут принять такого пациента. ЕМС готов.
— Кого вы считаете конкурентами?
— Нашими реальными конкурентами являются государственные и ведомственные лечебные учреждения. Но надо понимать, что у них другая платформа для развития. Она напрямую зависит от бюджетных или корпоративных вливаний. Мы же работаем на рынке. Например, клиентская база ЕМС более чем на 75% это физические лица, которые платят деньги в кассу. Люди приходят к нам за помощью очень мотивированно.
— Не секрет, что многие богатые люди выезжают на лечение за границу. Могут ли они получить квалифицированную помощь в Москве?
— Зачастую эти выезды оправданны. Потому что некоторые виды операций действительно делают лучше в Израиле, Германии, Франции, США. Хотя уровень хирургов--врачей нашей компании ничуть не хуже, чем в европейских клиниках. И в Москве сегодня можно получить весь спектр услуг. Но, к сожалению, российская коммерческая медицина себя дискредитировала и такой элемент недоверия есть.
— Отличается ли структура ваших затрат от западных клиник?
— Структура наших затрат отражает классическую структуру европейского или американского лечебного учреждения. Мы очень хорошо платим врачам и не жалеем денег на организацию их работы. Практически каждый наш врач работает со своим ассистентом, а у некоторых врачей их несколько. Мы сознательно идем на эти расходы, поскольку полагаем, что ядром успеха является компетентный и независимый врач. Конечно, такой подход создает определенные трудности для менеджмента. Было бы проще всех "построить". Но в этом и суть медицинского менеджмента — искать баланс между позиций корпорации и позицией каждого врача. Благодаря независимым, ярким и самодостаточным врачам наш бизнес можно считать успешным.
— Как формировался врачебный корпус EMC?
— Кадровая текучка среди врачей минимальна. Много российских и иностранных врачей работает у нас более десяти лет. Новые врачи приходят к нам по солидным рекомендациям. Большинство наших врачей помимо российских вузов получили второе образование или проходили длительную стажировку в Европе или США. Вся компания: от ассистента до главврача — говорит минимум на двух языках.
— Как полагаете, поможет развитию частной медицины закон об охране здоровья граждан и вообще как влияют законодательные инициативы на работу частных медицинских компаний?
— По-моему, российское законодательство не рассматривает частную медицину как субъект системы здравоохранения. Прямых запретов на участие негосударственной медицины в системе ОМС или бюджетном финансировании в сфере высокотехнологической медицинской помощи нет. Однако дорога к госзаказу для частных клиник пока закрыта. Конечно, это серьезно ограничивает выбор места лечения для обладателей полисов ОМС. Во всем цивилизованном мире медицинские учреждения любой формы собственности участвуют в системе государственных гарантий. В Германии, например, можно прийти в частную практику, получить счет за лечение, который частично покроет больничная касса. Это выбор налогоплательщика. В России же воспользоваться полисом ОМС можно только в государственных медицинских учреждениях. Хотя законодательно прямых запретов не существует. Ликвидация этого правоприменительного пробела очень серьезно оздоровила бы инвестиционный климат и дала сильный толчок к развитию отечественной медицины. 10 ноября 2011 года вышло постановления правительства РФ об утверждении видов образовательной и медицинской деятельности для целей применения нулевой ставки по налогу на прибыль. Это хорошее постановление, которое четко регламентирует эту сферу, в отличие от очень запутанного проекта этого постановления. Но сам 395-й федеральный закон, провозглашающий эту льготу, вызывает ряд вопросов.
В частности, закон говорит нам о том, что в структуре выручки предприятия доходы от медицинской деятельности должны составлять не менее 90%. Для больших медицинских проектов, ведущих активную инвестиционную работу, такая норма может быть не всегда выполнимой. Развивающиеся предприятия активно привлекают заемные средства, и часто эти средства привлекаются в валюте, например долларах США. Волатильность курса валюты формирует у предприятия внереализационные доходы или расходы. При падении курса доллара может возникнуть доход. Ситуация эта непрогнозируемая. Закон не отвечает на эти вопросы. Для ЕМС, в частности, это актуальный вопрос, так как в этом году мы привлекли большой синдицированный кредит именно в американской валюте. Второй вопрос, который нас волнует,— это норма закона, предписывающая нам иметь в штате не менее 50% сертифицированных медицинских работников. А как быть с совместителями? В медицине это очень частная ситуация. У нас работает много врачей, особенно в диагностических службах, не по основному месту работы. Эти врачи не смогут быть учтены для целей получения льготы. Почему? В ЕМС работает много персонала, обеспечивающего сервисные функции, администрирование медицинской деятельности. Эти сотрудники также не будут учтены. Почему? И, наконец, третье: нарушение установленных ограничений в течение всего налогового периода повлечет доначисление налога и уплату пени. То есть если в третьем квартале, к примеру, положительная курсовая разница сформировала доход более 10% в общей структуре дохода предприятия, которое привлекает значительные инвалютные займы, в связи с резким падением доллара, у меня возникает риск по уплате штрафа.
Иными словами, для крупных, активно развивающихся медицинских проектов этот закон может быть проблематичным.