Кульминацией празднования 850-летия столицы станет Большой хоровой собор у храма Христа Спасителя. 6 сентября в 20.30 нас ждет беспрецедентное зрелище-слышище, рядом с которым померкнут все подвиги Руста и Ростроповича вместе взятых, а русская духовность возродится в масштабах исполинского винегрета из следующих ингредиентов: две тысячи взрослых голосов, четыреста-шестьсот детских, два оркестра Министерства обороны, сонм фанфар, Зураб Соткилава, Сергей Захаров и хоровая музыка — от Глинки до никому не ведомого нашего современника Богдана Троцюка, зафиксировавшего все признаки шедевра в заголовке песни "Родина моя — Москва" (сл. Н. Добронравова).
Радует уже то, что композиторов, создавших хвалебные гимны Москве и отвергнутых по причине негодности музыки и содержания, было не в пример больше, нежели счастливцев, удостоившихся стоять рядом с Мусоргским, Чайковским и Рахманиновым в списке исполняемых. Честность отборочного комитета не оставляет сомнений. Например, главный режиссер-постановщик Большого хорового собора Сергей Свентицкий на вчерашней пресс-конференции, посвященной руководимому им проекту, признался, что собственное сочинение он отверг так же хладнокровно, как и множество других, написанных по поводу, упорно именуемому всеми организаторами и исполнителями хорового собора как "возрождение русской духовности".
То, что подножие храма Христа Спасителя стало культовым новорусским "космодромом для вертикального взлета" русской духовности — давно уже не новость. Однако начинания "астронавтов-одиночек" (вспомним того же Ростроповича со строительной каской на голове) на сей раз решили поддержать таким марш-броском, что вряд ли у кого-то из присутствующих возникнет хоть какое-то желание проверять гармонию чем-либо иным, кроме алгебры. Поэтому не будем вдаваться в репертуар, слушать который, кстати говоря, надо будет стоя. Споют и сыграют все: и увертюру "1812 год" Чайковского, и "Соловьи, соловьи не тревожьте солдат", и "Богородице дево, радуйся" из "Всенощного бдения" Рахманинова и песню Анатолия Новикова "Родина". Вряд ли кто будет вникать в "производственные" переделы канонического тропаря в увертюре "1812 год", где загадочное "...и Твое сохрани нас крестом Твоим" пропоют вместо "... и Твое сохраняй крестом Твоим жительство". Как, вероятно, и мало кто избежит чувства приподнятости, когда на пушках в той же увертюре пойдет уже не Чайковский, а хор Глинки "Славься". Пищи для глаз все равно будет больше, чем для ума: чего стоит специально монтируемый помост, который съел значительную часть ассигнованных хоровому собору 5 млрд рублей,— 60 метров в ширину, 35 — в глубину, высотой с пятиэтажный дом.
Давно привычные к зрелищам и к сверхзвуковым выхлопам жители Замоскворечья и Остоженки наверняка переживут страшный вечер 6 сентября и нашествие двух тысяч голосов, усиленных динамиками. Зато курсанты, музицирующие на куполе храма Христа Спасителя, скорее даже удовлетворят их обывательское любопытство. И все-таки недостроенному еще храму храмов пора подавать сигнал SOS: слишком уж настораживает возрождаемая духовность симбиозом, упорно скрепившим "гуляй, русское купечество" с "со святыми упокой".
Как бы то ни было, разбираться с последствиями подобной "духовности" будет церковь. Что касается светской стороны, то, вероятно, будут даже удовлетворенные потребители "культуры" — скорее всего, тинейджеры, падкие на массовки. Соответствующие службы мэрии тоже внакладе не останутся: бутылок после гулянья наверняка будет много, если их не подберут в организованном порядке местные нищие. В дураках останется только музыка.
Быть может, "Гимн возрождения Храму", сочиненный Валерием Киктой за необнародованный гонорар, и выдержит кашеобразную трансляцию сквозь динамики, как выдержит ее и рожденная в Лондоне "Родина моя — Москва" Богдана Троцюка. А вот вступление к опере "Хованщина" Мусоргского год назад уже испытало мученическую долю на Васильевском спуске — тогда его играл оркестр Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева. Стоит ли юбилейная дата того, чтобы в суете торжеств одно за другим гибли сочинения, написанные другими композиторами, в другие времена и, главным образом, совсем по другому поводу?
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ