"Формула-1" глазами наивного путешественника
Статистика такова: каждую гонку "Формулы-1" смотрит по телевидению около трехсот миллионов человек, из них 100 миллионов — прямую трансляцию. Некоторым счастливцам удается увидеть и услышать рискованное представление воочию. Их не так уж мало: в прошлые выходные около двухсот тысяч зрителей съехались в городок Хоккенхайм в юго-западной части Германии, где расположена одна из самых скоростных трасс "Формулы". Движимый любопытством и желанием утолить мечту, лелеемую со времен упоительного фильма Джона Франкенхеймера "Большой приз", обозреватель "Коммерсанта-Daily" МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ оказался...
В маленьком немецком городке
Набоковский герой, помнится, "раскрывался как глаз" на прохладной и влажной улице выдуманной Фиальты. Во Франкфурте герою пришлось бы не раскрыться, но восстать: самые высокие в Европе небоскребы, циклопический аэропорт. Металлический, немецкий, мужской город. От него гоню аккуратный, почти игрушечный "Поло" на юг по автобану А5: вдавив педаль в пол, удается разогнать маленькую железную шкатулку до 160, даже 170 — но только затем, чтобы смиренно принять вправо и дать дорогу похожему сразу на лягушку и на торпеду "Порше". Тот делает 250 играючи — и краем глаза замечаю статную блондинку за рулем. Брунгильда! Но, в утешение моего самолюбия, на хвост "Порше" садится двухколесная желтая тварь — Ducati Monster и, выждав с полсекунды, обходит его, скрывается, унося с собой истребительский рев.
Хорошо так ехать. И быстро выходит — сотню наматываешь минут за сорок. Сворачиваю в Хоккенхайм. Не деревня — коттеджный поселок, тихий, сонный в другие дни. Высшая точка — квадратный столб колокольни.
Трасса в шесть с лишним километров находится вне города, в лесу, и большую часть ее можно увидеть только по телевизору: вдоль прямых, где гоночные машины разгоняются до 350 километров в час, нет никаких трибун, и проникнуть туда нельзя. Зрителям оставлены виражи, где скорости ниже, на прямой старт--финиш всего лишь под 290. Но в Хоккенхайме на виражах-то и обгоняют. Из виражей-то и вылетают, но это как везде. Вокруг нескольких асфальтовых петель в западной части кольца и выстроен стадион: трибуны, боксы, стоянки — сцена для воскресного действа.
У каждой трассы есть своя история и свой миф. Здесь все начиналось с того, что местные энтузиасты прорубили в лесу просеку, чтоб устроить мотогонки. При открытии в 1932 году присутствовало 60 тысяч болельщиков. Непревзойденный рекорд посещаемости случился в 1947 году. Отметить послевоенное восстановление Хоккенхайм-ринга собрались 300 тыс. маньяков скорости и мощи.
С тех пор их ряды не поредели. Средина дня, четверг, до гонки еще три дня. Жизнь пусть не кипит, но начинает разогреваться: по сонным, солнечным улицам тянутся машины, мотоциклы. Каждый второй велосипедист везет флаг "Шумахер — чемпион". В красной, феррариевого цвета, кепке-бейсболке — каждый первый.
Из магазинчиков на улицы вынесены рамы с майками, куртками, кепками и прочим болельщицким скарбом. Прицениваюсь: флаг — 50 марок, майка — 60, кепарик — 40. Бойчей всего берут пенопластовые подушечки для комфортного сидения на трибунах и поролоновые беруши — 8 марок за пару, в коробочке с формулической символикой. Конечно, наши баксы сейчас стоят к марке исключительно хорошо — 1,8 — но слишком уж это все о нем: о Шумахере и его машине. От покупок воздерживаюсь и правильно делаю: в день гонки рекламная красавица запихивает такую же кепку мне в машину совершенно бесплатно. Это...
Promotion
"Феррари" — отдельная песня. Машины эти редкого, мягко говоря, класса. Во время Hockenheim racing weekend плотность несколько жутковатых, угловатых и каких-то кондовых, шумных автомобилей на квадратный километр баден-вюртембергской земли превышает предельно допустимую концентрацию: я насчитал семь за полчаса. Рекламировать их никто особо не затрудняется: те, кто может себе это позволить, покупают эти машины безо всякой рекламы. И тем не менее, вся публика — в красном. Михаэль Шумахер — национальный герой, ему поклоняются и за него болеют. И его могучая харизма распространяется на все, связанное с командой, за которую он выступает: масла и бензин "Шелл". Сигареты "Мальборо". Аудиотехника "Пионер". Когда он перейдет в другую команду — болельщики оденутся в другие цвета.
Впрочем, Шумахер-старший действительно гениальный гонщик. Алена Проста называли "профессором", о Шумахере говорят — "компьютер". Напор, с которым раскручивается его имя, под стать его успехам на трассе. Есть журнал Michael Schumacher Magazine, есть коллекция одежды (довольно аляповатая, безумно дорогая), особым образом оформленные сотовые телефоны и т. д.
Младший брат Михаэля — Ральф — выступает в "Формуле-1" первый год. Это многообещающий гонщик, и коммерческая подкладка его будущим успехам кроится уже сейчас: во всяком случае, всякое его появление в паддоке вызывает суету людей с микрофонами и телекамерами не меньшую, чем выход на люди двух фаворитов чемпионата 1997 года — Шумахера-старшего и Жака Вильнева.
Я брожу по паддоку, наблюдая, как водители огромных грузовиков, в которых команды перевозят свой скарб, чистят и полируют своих чудовищ. Все должно сверкать — и сверкает: колеса грузовиков, каждое в человеческий рост — красят заново на каждой стоянке с прапорщицким усердием. Резина должна быть черной, небо голубым, а трава зеленой, строго по уставу, сиречь по правилам FIA. Распознавая знакомые лица гонщиков, прислушиваясь к разговорам, я стараюсь уловить фабулу этого бесконечного сериала, который не мыльная, а...
Бензиновая опера
Два дня, предшествующие квалификационным заездам и гонке, посвящены скорее закулисным делам "Формулы". Конечно, при этом техники готовят машины, и все же главное внимание направлено на, так сказать, политический сюжет автомобильного чемпионата. В гонках на "Большой приз" постоянно присутствует несколько как бы вложенных один в другой сюжетов: сундук, а в сундуке яйцо, а в яйце игла. Игла — естественно, гонка, а вот внешние компоненты больше по финансовой части. Гонщики борются за лучшие команды. Команды — за лучших гонщиков. Международная автомобильная федерация — за то, чтобы гонки были как можно более зрелищны и как можно более безопасны. (Сочетание противоречивое.) И все, так или иначе, делают деньги.
Нюансов этого бизнеса — даже если не касаться спортивной или технической сторон дела — столько, что СМИ находят достаточно информационной пищи для читателей и зрителей даже тогда, когда на трассе ничего не происходит. К примеру, ситуация в команде Williams накануне тренировочных заездов излагается в таких примерно выражениях: "Телеоператоры и журналисты реагируют на Вильнева, появляющегося в боксах во всем пергидрольном блеске его новой прически, как на Мадонну в Каннах. Его партнер по команде Хайнц-Харальд Френтцен же, хотя это его домашняя гонка, наслаждается ничем и никем не нарушаемым созерцанием белой стены гаража, пока механики устанавливают колеса на его машину".
У каждого гонщика, в каждой команде — своя драма: так, Фрэнк Вильямс, чьи машины считаются лучшими в чемпионате, знаменит чрезвычайно жестким стилем руководства. В его команде соображения гонщика значат относительно немного, машину настраивают по указаниям технического директора. Свободолюбивый Вильнев, любимец всех журналистов, не скрывает своего мнения, причем высказывает его в довольно затейливых формах: чего стоит только его парикмахерский демарш. Но поэтому-то его шансы заключить контракт с Вильямсом на следующий год снижаются. Френтцен не оправдывает ожиданий. Кому в будущем году достанется лучшая машина "Формулы"? Поговаривают даже о возможном возвращении в команду уволенного в прошлом году чемпиона мира Дэймона Хилла.
Иной расклад в McLaren. Немецкому производителю моторов Mercedes и немецкому табачному спонсору Reemtsma нужен немецкий гонщик за рулем West McLaren Mercedes. Возможен такой вариант: McLaren отдает Williams Хаккинена и получает взамен Френтцена. Но Хаккинен более успешный гонщик, чем Френтцен.
Проведя день в паддоке, коротая неизбежные длинноты бытия, особенно заметные на чужом празднике, понимаешь, что все это сильно напоминает политику: всякое человеческое сообщество воспроизводит одни и те же модели поведения — будь то московский кинофестиваль, какой-нибудь 9 "Б" самой средней московской школы или блистательная тусовка мировых знаменитостей, самый опасный и самый дорогой из спортивных спектаклей мира, Formula 1 Grand Prix. Но вот, вызванное этим наблюдением меланхолическое недоумение дилетанта рассеивается вмиг, как только запускают моторы.
Продолжение — в следующем номере Daily.