Российские компании усиливают свое влияние на внешнюю политику РФ
Расхожее выражение "'Газпром' — это российский МИД ХХI века" уже не воспринимается как шутка. Корреспондент "Коммерсанта-Daily" АЛЕКСАНДР Ъ-ШУМИЛИН беседует с руководителем внутриполитических программ Московского центра Карнеги СЕРГЕЕМ МАРКОВЫМ о проблеме влияния крупных корпораций на формирование внешней политики государства.
— Бытует убеждение, что крупные российские корпорации уже давно подчинили себе внутреннюю политику страны и постепенно "захватывают" сферу внешнеполитической деятельности государства. Действительно ли отечественные корпорации такого типа и масштаба, как, например, "Газпром", созрели для того, чтобы оказывать ощутимое влияние на внешнюю политику России?
— Действительно, российский бизнес во многом доминирует во внутренней политике и уже претендует на то, чтобы выходить в сферу внешней политики. Однако внутриполитическая и внешнеполитическая среды, в которых стремится обосноваться наш отечественный бизнес, различаются принципиально.
Так, если внутри России в политической жизни преобладает в общем-то хаос — государственные структуры и политические партии, судебная система достаточно слабы и зачастую не определяют ситуацию, то в этих условиях "киты" российского бизнеса просто захватывают эти ниши и сами начинают действовать во многом как политические партии и как государственные институты. Отсюда непропорционально высокая (по сравнению с большинством других развитых стран) роль таких "китов" во внутриполитической жизни.
Во внешней политике такого не происходит: там действует международное право, регулирующее отношения между субъектами, и российский бизнес вынужден принимать правила игры. Так что во внешнеполитической сфере российский бизнес еще новичок, и его позиции там значительно слабее, чем внутри страны.
Главная проблема, однако, заключается в том, что российское государство проявляет слабость не только внутри страны, но и во внешней политике. МИД, например, является очень слабым и зачастую непрофессиональным государственным органом, когда речь заходит о новых ситуациях в мире, в которых оказалась Россия.
Если сравнивать российские корпорации с западными, то мы увидим, что первые очень слабы. Если же сравнить эти корпорации с российскими партиями, то увидим, что корпорации очень сильны. Сравнивая же эти корпорации с МИД РФ, мы также приходим к выводу, что они сильны, и это обстоятельство позволяет им проводить собственную, независимую от МИДа, внешнюю политику. Прежде всего потому, что МИД слишком слаб.
— А через какие механизмы наши крупные корпорации воплощают свои экономические интересы в сфере внешней политики?
— Существует несколько отработанных способов. Во-первых, путем "прямой дипломатии". И наглядным примером этого является штаб-квартира ЛУКОЙЛа в Баку, которая значительно больше и импозантнее, чем российское посольство. В то время как посольство занимает этаж какого-то невзрачного жилого дома (флаг РФ пристроен на балконе квартиры), штаб ЛУКОЙЛа — это огромное здание, которое многие воспринимают как представительство реальных интересов влиятельных российских кругов. Другой пример этого же ряда: глава "Газпрома" Рем Вяхирев напрямую звонит президенту Белоруссии Лукашенко и решает все вопросы с ним.
Поскольку подобные ЛУКОЙЛу компании настолько крупны, что их ресурсы вполне сопоставимы с бюджетами небольших государств (например, Азербайджана, Армении, Молдавии), то сами они естественным образом воспринимаются как равноценные субъекты международных отношений.
Второй способ — это работа через государственные структуры, которые непосредственно принимают решение по важнейшим проблемам. Например, администрация президента и связанные с ней политические структуры, а также правительство. Нетрудно заметить, что, тот же Рем Вяхирев входит в состав почти всех делегаций, сопровождающих президента и премьер-министра в их поездках, и в рамках визитов высших должностных лиц России он решает проблемы своей корпорации. Происходит это либо при непосредственном участии Вяхирева в переговорах президента или премьера, либо благодаря ведению параллельных переговоров под их эгидой.
Есть и третий канал, которым, однако, чаще пользуются не очень крупные компании. Это работа не через МИД, а через отдельных сотрудников МИДа. Посмотрите, как живут сотрудники МИДа, получающие, как известно, ничтожные зарплаты. Просто-напросто они совмещают таким образом госслужбу с частным бизнесом.
По сути дела, речь идет о проблеме "весовых категорий": каждая компания ищет себе партнера на международной арене и способы выхода на эту арену в соответствии с собственной "весовой категорией".
— Если попытаться ранжировать наши корпорации по "весовой категории", то наиболее влиятельные, похоже, "Газпром", ЛУКОЙЛ и где-то на подходе корпорации ВПК. Это так?
— Совершенно верное ранжирование: газовые корпорации, нефтяные и продажа оружия.
— Стали ли они, по мнению ваших экспертов, фактором формирования внешней политики России?
— Я бы сказал, что настоящим фактором формирования внешней политики России они пока еще не стали. И связано это во многом с неспособностью МИДа сформулировать экономические и политические интересы российских субъектов в новых условиях. Его подход по-прежнему остается слишком глобальным, геополитическим и абстрактным — проблема расширения НАТО, ОБСЕ и т. д. А когда речь идет не о политических отношениях, а о продвижении экономических интересов, связанных с политикой, то здесь работники МИДа, как правило, оказываются не слишком компетентными.
С другой стороны, российский бизнес слишком атомизирован, и его представители предпочитают не объединять усилия, а следовать собственным проектам. Поэтому их совокупные усилия явно недостаточны, чтобы "захватить", заинтересовать МИД, принудить его учитывать их интересы. Усилия российских корпораций направлены на реализацию сиюминутных интересов. А само их существование нередко зависит от расклада политических сил в Кремле.
Сегодня Потанин — лидер могущественной империи. Завтра его политические соперники могут добиться того, что Генпрокуратура обратит "пристальное внимание" на некоторые его проекты. И империя рассыплется как карточный домик.
Или судьба ОЛБИ: три года назад эксперты определяли ее как самостоятельную финансово-промышленную группу. Ну и где ОЛБИ сегодня? Само положение нашего бизнеса нестабильно.
— Постоянного присутствия фактора российского бизнеса в МИД РФ, по-вашему, нет (за исключением "Газпрома"). Наверное, этот фактор возникает в кризисных ситуациях, когда какая-либо отрасль отечественной промышленности начинает задыхаться от, например, дискриминационных мер, примененных к ней извне?
— Конечно, вот и сейчас: текстильные предприятия, производство труб, которые имеют очень большие проблемы и выживание которых зависит от того, будет ли применено к ним Европейским союзом антидемпинговое законодательство, давят на Черномырдина, и тот едет в Брюссель в стремлении пролоббировать их интересы. А если говорить об отношениях, например, России с Азербайджаном, то там российский бизнес во многом определяет эти отношения. Впрочем, не бизнес в целом, а отдельные корпорации, типа ЛУКОЙЛа. Или в отношении Казахстана. Хотя интересы российского бизнеса также не консолидированы на этом направлении, но некоторые компании (тот же ЛУКОЙЛ или, например, нефтяной консорциум Бориса Березовского ) определяют реальную политику России и там.
— Влияние крупных компаний на процесс формирования внешней политики — обычные норма и практика в западных странах. Как это там происходит?
— Западные компании, как правило, обладают стратегическим мышлением. Их цели и задачи не только определены, но и жестко ранжированы на разных уровнях. Если наши компании большей частью формулируют лишь свои интересы, непосредственно связанные с каким-либо порой краткосрочным проектом, то западные корпорации исходят из долговременных задач, подыскивают себе стратегических союзников, действуют в рамках стратегической линии.
С этой целью через своих экспертов и аналитические службы западные корпорации активно участвуют в работе серьезных исследовательских структур, действующих на стыке бизнеса и политики. Речь идет об организациях типа Центра Карнеги в Вашингтоне и в Москве, Института экономики переходного периода (под руководством Гайдара) и т. д. Корпорации финансируют политические разработки, а затем уже политики востребуют или нет результаты их труда.
Лоббирование на Западе заключается, как правило, не в подкупе чиновника или конгрессмена, а в предоставлении ему информации и анализа высокого качества в целом с учетом интересов разработчиков в частности. Чиновник или политик заинтересован иметь в своем распоряжении аналитические разработки, и он берет предлагаемую ему информацию безвозмездно. И к этому сводится, пожалуй, важнейшая форма воздействия на принятие решения.
Другая форма — участие представителей компаний в различного рода совещаниях, "мозговых штурмах", организуемых политиками или высокопоставленными чиновниками непосредственно при подготовке важнейших решений.
Третье направление воздействия корпораций на принятие внешнеполитических решений — через формирование выгодного общественного мнения. Поэтому очень активно работают службы public relations со СМИ, формирующими общественное мнение, и тем самым оказывают давление на политиков. Подчеркну: не путем прямого подкупа или шантажа, а опосредованно, но вполне легально. И чаще всего это оказывается весьма эффективно.
— У нас уже оформились некоторые аналитические структуры, подобные вашему Центру Карнеги. Какие из них наиболее влиятельные? Отлажены ли взаимоотношения между ними и правительственными органами?
— Кому-то покажется неожиданным, но эти отношения действительно отлажены, и неплохо. Они очень активно взаимодействуют, вплоть до того что постоянно происходит переток кадров из одной структуры в другую. Руководители и ведущие эксперты этих "мозговых центров" время от времени занимают влиятельные кресла в госструктурах (правительстве, Думе или администрации президента). Классический пример — когда политолог Георгий Сатаров стал советником президента по политическим вопросам. И столь же показательный пример в обратном направлении: Константин Затулин, бывший председатель комитета Госдумы по делам СНГ, стал руководителем Института по делам диаспоры и СНГ. Очень вероятно, что на следующем витке парламентских выборов Затулин вернется в свое прежнее кресло. Беда, однако, в том, что российский бизнес очень мало выходит на эти "мозговые центры", предпочитая непосредственно проникать в правительство или кого-нибудь там подкупать.