Впервые после своего назначения министром обороны ИГОРЬ СЕРГЕЕВ рассказал прессе о планах реформы российской армии. Среди нескольких журналистов, приглашенных к министру, был корреспондент "Коммерсанта-Daily" ИЛЬЯ Ъ-БУЛАВИНОВ.
Я еще паркетной политики не освоил
Много ли у меня сподвижников в Министерстве обороны и Генштабе? Я бы сказал, что явных несподвижников нет. Хотя на самом деле они есть, но ведут себя профессионально. Есть случаи, когда даже после принятия решений они изменялись. Были попытки внести изменения в утвержденные схемы. К сожалению, это реальность. Споры до принятия решения-- благо. Тех же, кто занимается подлостью, терпеть мы не будем. После принятия решения его надо выполнять, а не пытаться изменить.
В свое время я носил Борису Николаевичу замысел реформы, завизированный всеми заместителями, а сейчас появились планы, которые подписаны командующими округами. Так что открытых противников нет. Вы что думаете, военные люди так уж держатся за численность армии? Да всем уже надоело жить без боевой подготовки и видеть, как на глазах разлагается армия.
Наиболее активный сподвижник, разделяющий мои взгляды, — это, к счастью, начальник Генштаба Анатолий Квашнин. За два месяца у нас не было никаких разногласий. Это не потому, что Квашнин не самостоятельный, он вполне самостоятельный и профессиональный генерал, прошел большую школу как в Генштабе, так и в Чечне. Он на своей шкуре многое испытал.
Могу назвать и первого замминистра Кокошина, первого замначальника ГШ Манилова, начальника вооружения Ситнова, замминистра Топорова, главкомов ВВС Дейнекина, РВСН Яковлева, ПВО Прудникова. Сейчас мы сделали главное: сказали, что делать. Дальше, конечно, мнения разделятся — как делать. Какие темпы, какие взаимосвязи должны быть, чтобы управлять реформой, а потом не исправлять свои же ошибки.
Но для меня главное — поддержка среднего звена офицеров. Я сделаю все, чтобы ее завоевать. Реформа делается для них. А с чиновниками, конечно, сложнее разбираться, но это не опасно. На мой взгляд. Я, правда, еще паркетной политики не освоил, у нас на Власихе в главкомате РВСН твердая земля была — это здесь приходится спотыкаться. Чиновничий аппарат надо сделать таким, чтобы подносчиков патронов было меньше, а стреляющих мыслью больше.
Вот они где деньги настоящие
Иногда думают, что сокращен лишний десяток солдат — это и есть реформа. Ничего подобного. Реформу нужно считать в деньгах. Что такое училище? Это дивизия. Можно тащить и дальше 102 вуза, но нужно ли? Надо укрупнять, объединять и тем самым профессорско-преподавательский состав сохранить, зарплату платить вовремя. А стоит ли создавать училища в погранвойсках — морские, летные — не разбазаривание ли это денег? Летчик он и есть летчик, а моряк — моряк. Вот они где деньги настоящие.
Реформу нельзя проводить, не нарастив экономический блок министерства, который позволил бы ответить на вопрос, как работает рубль, создать бухучет в системе финансов (а мы обязаны это сделать до конца года в соответствии с указом президента), который позволит контролировать, как идут финансовые потоки. Сейчас уже создана такая группа.
Но реформа возможна только при выполнении определенных условий. Мы с Чубайсом на этот счет уже договорились. Первое. Должны пойти деньги на совершенствование боевой готовности войск. Мы выделили это отдельной строкой военного бюджета. Она сейчас равна 1%, в следующем году она будет уже за 10%. Второе — то, что и будет определять темп реформы — это отдельная статья в бюджете на социальные гарантии увольняемым военнослужащим. Как она будет наполняться, так и будет идти реформа. И третье — это реализация излишков. В военной торговле — за счет построения ее на принципах государственных унитарных предприятий, освобожденных от НДС.
Что касается военно-строительного комплекса, то мы стоим перед дилеммой: то ли нам самим реализовывать излишки, чтобы деньги не уплывали, то ли отказаться от этого в пользу Госкомимущества. На реформирование должны пойти и деньги от реализации оружия, которое еще можно попытаться продать.
Говорят, что в следующем году при перезаключении контрактов из армии может уйти значительная часть офицеров. У меня есть уверенность, что это не совсем так. Независимый опрос в РВСН показал, что это до 7-8%, не более. И когда бывшие руководители ГШ объявили, что уйдут 45%, это вызвало осуждение в офицерской среде. Конечно, если мы не убедим офицеров, что их проблемы будут решаться... Жить в нечеловеческих условиях и сохранять дух патриотизма — это противоестественно. Мне бы хотелось переломить ситуацию. Я буду встречаться с президентом и просить его обратиться к офицерам, выступить гарантом реформы. Мне трудно обещать сейчас, когда денег нет, но в соответствии с данными нам макроэкономическими показателями до 2001 года мы планируем повысить в два раза зарплату офицеров, к 2005 году — примерно в 2,5 раза.
Будущее — за профессиональной армией
Я глубоко уверен, что будущее — за профессиональной армией. Уже практика показала, что у водителя-контрактника машина всегда исправна, у призывника — всегда сломана. С нашей подготовкой до армии все равно призывника приходится доучивать 3-5 месяцев.
В конечном итоге мы должны придти к двум компонентам: стратегические силы сдерживания и силы общего назначения. Что касается стратегических сил, то в 1997-98 годах предстоит интегрировать ракетные войска стратегического назначения, военно-космические силы и противоракетную оборону, куда входят система предупреждения о ракетном нападении, ракетная оборона и контроль за космическим пространством, в единый вид — РВСН. Что нам это даст? Повышение на 20% эффективности их возможного применения и экономию 1,115 трлн руб.
Силы общего назначения. Первое и главное — это создание на базе военных округов оперативно-стратегических командований. Полную власть и ответственность надо сосредоточить в одних руках. Сюда же надо добиться включения всех других округов: и погранвойск, и внутренних войск, и МЧС. Это будет непросто сделать, но будем биться. Я думаю, мы найдем понимание. А не найдем — так президент заставит.
Объединяются ВВС и ПВО. Будет единое тыловое обеспечение, произойдет оптимизация управленческих структур, системы заказов. Одна из самых больших проблем сейчас — большое количество разрабатываемых летательных аппаратов. Европа строит один истребитель — не семь же! Нельзя держать двух производителей одного боевого самолета.
Флот меньше всего подвергнется реформе. Хотя поиск оптимальной численности будет идти и там. В боевом составе останутся корабли высокой боевой эффективности, стратегические подводные ракетные крейсера, силы обеспечения.
Сухопутные войска. Количество дивизий уменьшится. Но они должны быть боеготовными. Деньги, которые будут выделяться на боевую подготовку, в основном пойдут на перспективные дивизии, которые в первую очередь будут оснащаться новыми системами управления, новым оружием.
То есть, в основном речь идет об оптимизации оргштатных структур. Мы как можно меньше будем трогать войска, которые имеют перспективу. Кроме того, нам бы хотелось уйти от несвойственных ВС очень затратных функций: утилизации стратегического и химического оружия. Мы будем делать ставку на повышение боевого могущества оружия, мобильность войск, управляемость. Это и есть оправдание сокращению.
Я бы возглавил движение "В поддержку реформы армии"
Вот Рохлин обижается на меня. Мы ведь работаем с комитетом Госдумы по обороне. Комитет — это же не только Рохлин. С Арбатовым работаем, с Воробьевым.
Я не пойму идею движения Льва Рохлина. Они говорят: "поддержка армии". Какой армии — той, которая есть, или той, которая будет? Если бы я возглавлял движение, я бы возглавил движение "В поддержку реформы армии". Это бы привлекло более широкий спектр политических сил, чем те, кого мы видели на экране. Как они могут помочь армии, кроме как развалить ее? Все критикуют, вы предложите. И "пвоошники", и "сухопутчики" будут критиковать — и критикуют, ВКС борется до последнего патрона. Я все понимаю, но что — давайте ничего не делать?
Сейчас наиболее подходящее время для реформы. По имеющимся оценкам угроз безопасности России, завтра ситуация будет меняться не в лучшую сторону, послезавтра — в худшую. Поэтому я полон решимости использовать этот момент. Я глубоко убежден: чтобы сохранить ВС России, их нужно немедленно глубоко реформировать. Не смогу — что поделаешь, уйду.