Что же произошло с российским истребителем в Ле Бурже?
Не совсем удачное выступление новейшего российского истребителя с изменяемым вектором тяги Су-37 на недавно завершившемся авиасалоне в Ле Бурже произвело большое впечатление на заинтересованную публику. Краткое расследование, проведенное корреспондентом "Коммерсанта-Daily" АЛЕКСЕЕМ Ъ-ТУГАРИНЫМ, показало: многие российские авиастроители в частных беседах не соглашаются с версией происшедшего, предложенной средствами массовой информации. А скандал, похоже, напрямую связан с яростной закулисной борьбой в российской авиапромышленности.
Лететь бы рад, да за крылья держат
Напомним вкратце, что произошло. Заявка на участие Су-37 в полетах на Ле Бурже была подана за несколько месяцев до начала авиасалона. По существующим правилам, для утверждения она проходит четыре инстанции — Минобороны, госкомпанию "Росвооружение", МВЭС и правительственный департамент оборонной промышленности. Но 8 июня (за четыре дня до открытия авиасалона) ОКБ им. Сухого получило извещение, что самолет во Францию не полетит. Через два дня выяснилось, что Су-37 исчез из списка российских экспонатов Ле Бурже на этапе утверждения в правительственном департаменте.
Итак, на первый день работы Ле Бурже (то есть на показ всех новейших образцов самолетов) Су-37 не попал. Любопытно, что слухи о возможности такого развития событий ходили в ОКБ еще в апреле. Неофициальные источники утверждали, что причиной таких разговоров стала давняя закулисная борьба между руководителями конструкторского бюро и Авиационно-промышленного комплекса (АВПК) "Сухой". Руководство ОКБ не соглашалось с тем, что его присоединили к АВПК (об этом Ъ уже не раз рассказывал). Немалую роль сыграла взаимная неприязнь руководителя ОКБ Михаила Симонова и главы АВПК Алексея Федорова. Противостояние между ОКБ и АВПК зашло далеко — вплоть до судебных разбирательств. Напомним, что высший Арбитражный суд России даже приостановил формирование АВПК (см. "Коммерсантъ-Daily" от 1 июля).
"'Тридцать седьмую' будут топить, чтобы выставить в дурном свете Симонова",— в частном порядке заявляли пожелавшие остаться неизвестными сотрудники ОКБ (в АВПК, тоже в частном порядке, это отрицали). По предположениям информированных источников, среди противников позиции ОКБ были не только правительственный департамент оборонной промышленности, но и "Росвооружение". Верно ли это, доказать невозможно. Однако обращает на себя внимание то, что на авиасалон в Южной Корее в октябре прошлого года Су-37 тоже опоздал — он также исчез из списков на этапе прохождения через департамент.
Как бы то ни было, Симонов на участие Су-37 в Ле Бурже махнул рукой. А 11 июня, после получения госпремии за серию самолетов "Су", даже заявил о нежелании ехать на авиасалон. Правда, в тот же день летчик-испытатель Евгений Фролов, который должен был пилотировать Су-37, все же вылетел в Ле Бурже. Без истребителя. Симонову тоже пришлось ехать.
Кто опоздал, тот успел
Российские информагентства факт отсутствия Су-37 в первые дни на авиасалоне приписали нерадивости и неорганизованности Симонова. Дальнейшее весьма интересно. Ходатаем Су-37 выступил посетивший 14 июня российскую экспозицию Жак Ширак (он был огорчен отсутствием знаменитого самолета). Чувства французского президента наблюдатели объясняют конкуренцией между Ле Бурже и авиасалоном в Фарнборо (Великобритания), где в прошлом году Су-37 летал. Присутствовавшие в Ле Бурже Яков Уринсон и министр внешних экономических связей Михаил Фрадков оказались не в курсе причин отсутствия Су-37 и отправили депеши в Москву. Там к компании сочувствующих присоединился Анатолий Чубайс. Самолет быстро "оформили". 15 июня Евгений Фролов полетел за ним в Москву и 18 июня вернулся, уже на Су-37, в Ле Бурже.
Однако некоторые члены российской делегации еще до возвращения Фролова в приватных беседах многозначительно намекали: если неприятность с отсутствием Су-37 и удалось замять, то главный скандал еще впереди. Мол, Симонов так просто не отделается. Прозвучала даже такая версия: вскоре после Ле Бурже в Москве состоится суд по иску ОКБ им. Сухого о признании недействительной регистрации АВПК "Сухой". Поэтому кому-то якобы очень нужны будут "дополнительные аргументы против Симонова" (кстати, "Коммерсантъ-Daily" сообщил 1 июля, что суд состоялся и иск ОКБ был удовлетворен).
Эти слухи удивительным образом подтвердились.
21 июня произошел тот самый (получивший столь широкую огласку) случай, когда Фролов, взлетев на Су-37, обнаружил, что шасси не убирается: рычаг аварийной уборки шасси оказался зафиксирован в промежуточном положении. Выполнив одну фигуру высшего пилотажа (полет хвостом вперед), самолет приземлился.
Российские СМИ описали случившееся как грандиозный скандал, дискредитирующий и российскую авиапромышленность, и создателей самолета, и планы экспортных поставок Су-37. Завязалась полемика по поводу того, кто и когда сдвинул рычаг с места и было ли это диверсией.
Трудно сказать, знали ли газетчики о том, что происходило с Су-37 в Ле Бурже между 18 и 21 июня. Между тем вечером 19 июня Фролов успешно выполнил зачетный полет, необходимый для разрешения на другие полеты. 20 июня Фролов выполнил два показательных полета. Но огласку получило только происшедшее 21 июня.
А был ли мальчик?
Прессой остался незамеченным и тот факт, что после преждевременной посадки Су-37 директорат авиасалона решил пойти на нарушение регламента и разрешил самолету слетать в тот же день еще раз — после устранения неполадок. Они были устранены, но полет не состоялся из-за начавшегося ливня. Журналисты сконцентрировали свое внимание на истории с рычагом уборки шасси. Дескать, кто-то ночью проник на стоянку и передвинул его. Цель — спровоцировать инцидент, чтобы ослабить позиции Су-37 на рынке. Вторая версия — насолить Симонову.
Между тем российские и зарубежные специалисты говорят, что инциденты, подобные происшедшему, не являются чем-то из ряда вон выходящим. Всевозможные внештатные ситуации на авиасалонах происходили и происходят не только с российскими самолетами — из опытных машин неизбежно "выползают" дефекты. Конфузом, а тем более скандалом, это никто не считает. Никак не влияют такие происшествия и на экспортную судьбу самолетов.
Французы и американцы, в свое время собравшие обильную жатву всевозможных неполадок на выставках, теперь решили не показывать на авиасалонах уникальные образцы новой техники или их прототипы. Предпочтение отдается предсерийным машинам, и пилотируют их не испытатели, а строевые пилоты средней квалификации. Главный критерий выбора у потенциальных заказчиков не пилотаж, а политические и экономические мотивы.
Стоит добавить, что в Ле Бурже российские самолеты, как и другие (кроме американских) ночью охранялись вооруженной французской охраной с собаками. Ночной доступ к нашим самолетам имели некоторые члены российской делегации. Кстати, по имеющимся данным, российские спецслужбы проверяют списки членов российских делегаций, бывших на трех последних авиасалонах. Однако практически никто из профессионалов не усматривает в случае с рычагом злого умысла, считая, что скорее всего в происшедшем виноваты техники. Один известный летчик-испытатель сказал по этому поводу: "спорить о том, была ли диверсия на стоянке, можно с тем же успехом, что и обсуждать — зебра белая с черными полосами или наоборот".
До истины докопаться трудно. Михаил Симонов еще до начала авиасалона на вопрос корреспондента Ъ о том, что он будет говорить об отсутствии Су-37 в Ле Бурже, сказал: "Врать буду". Причины скорее всего в закулисной борьбе за влияние, собственность и экспортные контракты в российской авиапромышленности. И здесь годится все — от действительно похожего на спланированную акцию организованного опоздания Су-37 до вполне безобидного случая с пресловутым рычагом. Вопрос в том, как расставить акценты.
А тем временем междуусобица в российской авиапромышленности переходит на качественно новый этап. На этой неделе было совершено покушение на директора Быковского авиаремонтного завода Владимира Черняева (см. "Коммерсантъ-Daily" от 2 июля).