Прошло двадцать лет, с тех пор как умер Владимир Набоков. "Старые книги ошибаются,— писал он.— Мир был создан в день отдыха". Набоковский мир, с его, по выражению Георгия Адамовича, "безошибочной, безостановочной словесной виртуозностью",— да. В этом чарующем мире нашло свое отражение и увлечение Набокова бабочками, на которых так похожи его книги — набоковские произведения так же завораживающе красивы, легки, разнообразны в сюжетах, персонажах, орнаментах, так же полны драматических и уходящих в бесконечную перспективу превращений: куколки, гусеницы... Прежде Набокова часто упрекали в игровом характере его прозы, сегодня заметим, что Набоков предвосхитил современное сознание, которое в конце XX века стало развиваться в сторону игры. Читатели до сих пор задаются вопросом, как удалось примерному семьянину написать "Лолиту", откуда без сходного личного опыта брались перипетии "Приглашения на казнь", кажется даже, что и автобиография "Другие берега" — вовсе не мемуары, а строение словесной архитектуры. "Здравый смысл говорит нам, что жизнь — только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями... В зрелом возрасте рядовой читатель так привыкает к непонятности ежедневной жизни, что относится с равнодушием к обеим черным пустотам, между которыми ему улыбается мираж, принимаемый им за ландшафт" ("Другие берега"). Возможно, именно потому, что жизнь была для него миражом, мимолетной драгоценностью, так внимательно всматривался Набоков во все ее детали и оттенки. Они же исчезнут в "черной пустоте", как исчезли для него 2 июля 1977 года, перейдя по наследству нам.
Прошло двадцать лет, с тех пор как умер Владимир Набоков. "Старые книги ошибаются,— писал он.— Мир был создан в день отдыха". Набоковский мир, с его, по выражению Георгия Адамовича, "безошибочной, безостановочной словесной виртуозностью",— да. В этом чарующем мире нашло свое отражение и увлечение Набокова бабочками, на которых так похожи его книги — набоковские произведения так же завораживающе красивы, легки, разнообразны в сюжетах, персонажах, орнаментах, так же полны драматических и уходящих в бесконечную перспективу превращений: куколки, гусеницы... Прежде Набокова часто упрекали в игровом характере его прозы, сегодня заметим, что Набоков предвосхитил современное сознание, которое в конце XX века стало развиваться в сторону игры. Читатели до сих пор задаются вопросом, как удалось примерному семьянину написать "Лолиту", откуда без сходного личного опыта брались перипетии "Приглашения на казнь", кажется даже, что и автобиография "Другие берега" — вовсе не мемуары, а строение словесной архитектуры. "Здравый смысл говорит нам, что жизнь — только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями... В зрелом возрасте рядовой читатель так привыкает к непонятности ежедневной жизни, что относится с равнодушием к обеим черным пустотам, между которыми ему улыбается мираж, принимаемый им за ландшафт" ("Другие берега"). Возможно, именно потому, что жизнь была для него миражом, мимолетной драгоценностью, так внимательно всматривался Набоков во все ее детали и оттенки. Они же исчезнут в "черной пустоте", как исчезли для него 2 июля 1977 года, перейдя по наследству нам.