В Мосгорсуде началось слушание дела бывшего депутата Госдумы, председателя Национально-республиканской партии России (НРПР) Николая Лысенко и его помощника священника Михаила Рогозина. Их обвиняют в терроризме: в декабре 1995 года они якобы взорвали кабинет Лысенко в Думе, чтобы привлечь внимание к его партии. Депутату вменяют также злоупотребление служебным положением, присвоение вверенного имущества и мошенничество. В суде побывал спецкорреспондент "Коммерсанта-Daily" МАКСИМ Ъ-СТЕПЕНИН.
Процесс над Лысенко и Рогозиным начался только с пятой попытки. Первая была еще в начале апреля, но тогда не дошло даже до чтения обвинительного заключения. Потом суд неоднократно откладывался. Вчера дело наконец сдвинулось с мертвой точки. Лысенко с Рогозиным были совершенно спокойны. Защитники (по два у каждого) ходатайствовали об изменении меры пресечения подзащитным. Суд отказал. Не помогли даже письменные поручительства депутата Госдумы Сергея Бабурина и главного редактора газеты "Завтра" Александра Проханова.
Депутат и священник знакомы давно: Николай Лысенко был прихожанином соборов в Гатчине Ленинградской области, где служил Михаил Рогозин (одно время он был настоятелем прихода, а потом стал заштатным священником). Когда Лысенко был избран депутатом Думы I созыва, Рогозин возглавил гатчинское отделение НРПР. Во время выборов в Думу в декабре 1995 года они вместе баллотировались по партийному списку, но неудачно.
Партия Лысенко так и не стала популярной из-за склок и расколов между националистами, но сам лидер НРПР был на виду: на заседаниях Думы он рвал флаг Украины, срывал крест с Глеба Якунина. Лысенко также рассылал "меморандумы" президенту России, правительству и силовым структурам, где утверждал, что этническая преступность в России напрямую контролируется лидерами кавказских государств и угрожает национальной безопасности России. Свои выводы депутат подкреплял различными недоказанными фактами.
Между тем, как утверждает политсекретарь НРПР Николай Павлов, Лысенко постоянно угрожали неизвестные. А вечером 5 декабря 1995 года в его кабинете #845 в здании Госдумы прогремел взрыв. Лысенко сразу заявил, что это месть чеченцев или турок (в здании работали турецкие рабочие). Но оппоненты депутата предположили, что взрыв в его кабинете — это рекламный трюк в преддверии новых парламентских выборов. Вскоре ФСБ установила, что за полминуты до взрыва из кабинета вышел Рогозин. Его арестовали в апреле 1996 года, а через месяц взяли под стражу Лысенко. У обоих дома осталось дети (двое у Лысенко и трое у Рогозина) и неработающие жены.
Виновными арестанты себя не признали, причем Рогозин, по словам его супруги Марины Удальцовой, взявшейся защищать мужа, прошел успешную проверку на детекторе лжи. Но следователи ему все равно не поверили. В августе 1996 года у Лысенко родился третий ребенок. По словам адвокатов, лидера НРПР обещали освободить в обмен на чистосердечное признание. Тогда он заявил, что "для поднятия рейтинга" сам организовал взрыв, купив три ручные гранаты на Тушинском рынке. При этом он уточнил, что Рогозин к делу не имеет никакого отношения. Но националиста обманули — не выпустили. Тогда он отказался от признания и заявил, что до суда вообще не будет давать показаний.
Между тем следователи нашли на бывшего депутата еще компромат: он якобы присвоил себе портативный компьютер, числящийся на балансе в Думе, и не заплатил ГТРК "Кубань" за эфирное время, прислав копию подложной платежки. Но адвокаты считают, что следствие так и не нашло убедительных улик против их подзащитных, а последние два эпизода просто надуманны. Между тем финансовые претензии к Лысенко предъявила Госдума. Она требует более ста миллионов рублей за разрушенный взрывом кабинет.
На процессе пока ничего необычного не произошло: Лысенко уклонялся от конкретных ответов на вопросы судьи, пускаясь в длинные рассуждения, а после обеда судья начал читать объемистое обвинительное заключение.
Самое интересное было в перерывах. Публика, в которой преобладали патриотически настроенные граждане лет под пятьдесят и старше, обсуждала происки "слуг Сиона". Главный редактор какой-то малотиражной националистической газеты сцепился с каким-то полковником, и уже прозвучало: "Пойдем, выйдем". Все обошлось, но тут разругались два патриота, обозвали друг друга провокаторами. За всем этим с интересом наблюдал молодой человек, на черной футболке которого красовалась желтая надпись "Поддержи русское сопротивление".