Вчера на Новой сцене Национального академического театра русской драмы им. Леси Украинки состоялась премьера трагикомедии "Прощальное танго", созданной киевлянами совместно с канадским Театром им. Леонида Варпаховского и, по сути, ставшей спектаклем-бенефисом актрисы Анны Варпаховской. Смотрела ЮЛИЯ БЕНТЯ.
Новый спектакль Театра русской драмы можно было бы причислить к фольклорным плачам о горькой женской судьбе, если бы автор пьесы — современный итальянский драматург Альдо Николаи — вслед за своим немецким однофамильцем-просветителем XVIII века не заложил в текст довольно жесткую и очень конкретную мораль: за каждый проступок прошлого придется расплачиваться будущим. Даже удивительно, насколько легко и естественно то, что раньше было высоким проповедничеством, сегодня вписывается в канву практически бульварного, развлекательного театра, где без механики простых причинно-следственных связей никак не обойтись.
В пьесе, за которую взялся канадский режиссер Григорий Зискин, всего трое персонажей — пожилая дама Эдда, ее молодая служанка Фока и юноша Элио, оказывающийся совсем не случайным гостем в доме Эдды. Но на самом деле все действие зациклено на одной Эдде, которая ближе к финалу оказывается вовсе не той, кем представляется в начале. Роль эта, конечно, бенефисная, требующая от актрисы умения крепко держать публику за горло в течение двух с половиной часов, несмотря на повторяющиеся реплики (воспоминания о знаменитых любовниках) и статичные декорации (все действие происходит в одной-единственной комнате). Артистке старой школы, многократно заслуженной Анне Варпаховской это, в общем и целом, удается. В спектакль она входит решительным шагом всевластной хозяйки, все имеющей и все о жизни знающей, бескорыстно выбрасывает в атмосферу тонны афористичных советов ("Нет работы — пусть отдыхают!") и жестко критикует все и вся, включая погоду ("Сволочи! Что хотят, то и делают!").
Естественно, постепенно выясняется, что за всеми этими восклицательными знаками прячется безнадежное одиночество, отсутствие собеседников и полнейшая жизненная катастрофа. Поговорить ей толком не с кем, и даже котята предпочитают спать, а не развлекать хозяйку. К тому же стонущий в соседней комнате старик оказывается вовсе не отцом Эдды, а Элио — не просто продавцом электрических щеток. Правда, до хрестоматийной роли рокового "командора" персонаж Юрия Дяка тоже не дотягивает, как и добрейшая служанка в исполнении Анны Наталушко — до разумной и взвешенной анти-Эдды. Вот и сценограф Елена Дробная выстроила задник в виде ажурной золотой клетки, но она, как и изумруды-жемчуга Эдды, оказывается всего лишь позолоченной.
Из редких ансамблевых сцен режиссер предпочитает не лепить вроде бы напрашивающиеся здесь изощренные комические этюды. Трагикомедия Григория Зискина вообще опасно близка к мелодраме, но и в этом жанровом направлении не достигает своей цели — потоков слез сочувствия из зрительских глаз. Из-за того, что внутренние мотивации каждого следующего поступка Эдды не переживаются в полной мере, а как бы проскакиваются галопом, получается скорее сюжетная схема, чем эмоционально наполненный монолог. Возможно, этот смысловой ход вполне сознательный: опустошенная, дважды отказавшаяся от собственного ребенка и неспособная распутать клубок иллюзий женщина не заслуживает сочувствия. И в этом смысле театр оказывается слишком уж строгим судьей и карателем, игнорирующим основные постулаты христианства с его всепрощением и милосердием. Неясно только, откуда в спектакле настолько неоправданная жестокость по отношению к героине — то ли это следствие нечеловеческого цинизма авторов "Прощального танго", то ли их же профессиональных недоработок, из-за которых мотивировки героев, их характеры и действия выглядят несоответствующими высоким идеям о низком.